англичан, господин? – удивился Каммамури.

– Видишь ли, они вбили себе в голову, что это я потопил их пароход, – усмехнулся Янес.

– Хотя вы в это время были далеко, не правда ли?

– Я никогда не оказываюсь там, где происходят всякие неприятности.

– Ну, разумеется. Ни вы, ни Малайский Тигр. Где он, кстати?

– Неторопливо движется сюда. Полагаю, он уже близок к границе султаната.

– И мы сметем всех подчистую? Сил нам хватит.

– Посмотрим. Пока я хочу узнать, к чему приведет моя игра с султаном.

– Но Момпрачем отвоюем?

– Я не вернусь в Ассам до тех пор, пока на скале, где когда-то стояли наша хижина и пушки, вновь не взовьется красное знамя с головой тигра.

– А мой хозяин? Кажется, прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я его покинул.

– Тем не менее, дружище, мы оставили По-Той всего двадцать дней назад. Ты чересчур нетерпелив.

– Встретит ли он Сандокана?

– С ним шесть проа, ему ничего не грозит.

Они откупорили бутылку хваленого португальского вина. Оно уже отдавало уксусом, но лучшего все равно не было.

– Пора побеседовать с Кьен-Коа. Если китайцы, заклятые враги малайцев и даяков, встанут на нашу сторону, горстке султанских раджпутов с нами не совладать. Эй, мальчик! – крикнул он пробегающему мимо слуге. – Позови-ка своего хозяина.

Старика не пришлось долго ждать, хотя он, похоже, не мог до сих пор взять в толк, откуда знает Янеса.

– Ну что? Все еще не узнал меня? – спросил португалец.

– Увы, милорд, хотя я уверен, что мы с вами где-то встречались.

– Напомнить где?

– Сделайте одолжение.

– На Момпрачеме.

Старик вздрогнул и изменился в лице.

– Тогда Кьен-Коа не был респектабельным трактирщиком, – продолжил Янес. – Его джонка бороздила моря, и капитана Кьен-Коа уважали все Тигры Момпрачема.

– Кто вы?

– Названый брат Малайского Тигра.

Китаец изумленно вскрикнул и даже вскинул руки, словно собирался обнять Янеса, но португалец отпрянул, избегая фамильярности.

– Так это вы! Да-а, прошло немало лет, однако ваше лицо сразу показалось мне знакомым. Что привело вас на Борнео, милорд?

– Сначала ответь на один вопрос, Кьен-Коа. Кто староста китайского кампонга?

– Я, разумеется.

– Тогда тебе должно быть известно мнение твоих сородичей о султане.

– Он гнусный вор! – закричал китаец. – Наше терпение на исходе! Султан стрижет нас, точно овец, а стоит хоть немного возмутиться этим грабежом, начинаются казни. Сколько наших людей покоится на дне залива! Сейчас я вам расскажу, до чего он жаден. Наша община подарила ему сапфир, стоящий по меньшей мере тысячу лянов.

– И чем он вас отблагодарил? – со смехом спросил Янес.

– Вонючей акулой, с которой предварительно срезал плавники, чтобы положить их в сироп. Подлец!

– А я знал, что так будет, – сказал Янес. – Дело в том, что акулу, подаренную вам добрым султаном, сегодня днем поймали мои моряки.

– Готов спорить, он не дал вам за нее и ломаного гроша. Султан вообще не знает, что такое платить, он умеет только обирать. Представьте, из двух ящиков с опием он забирает себе один, хотя знает, что это наш главный товар.

– Выходит, китайцы вне себя от злости?

– Вот-вот может начаться восстание. Мы уже не раз заставляли пошатнуться султанский трон. Однако нам не хватает вождя.

– А если во главе встанет Малайский Тигр?

– Тогда я немедленно выведу своих людей на улицы Варауни.

– Сколько вас?

– Полторы тысячи.

– Оружие есть?

– Огнестрельного немного, зато холодного в достатке, милорд.

– Однажды Сандокан спас твою джонку, налетевшую на риф у островов Ромадес, и не тронул ни тебя, ни твоих людей, ни твоего груза.

– Я не забыл об этом.

– Настало время вернуть долг Тиграм Момпрачема. Нас много, мы можем свергнуть султана, и он больше не будет вам докучать.

– Неужто мы дождались?! – Старик даже всплеснул руками.

В эту минуту из закутка, где сидели англичане, послышались крики и звон бьющейся посуды. Тарелки и чашки летали во все стороны, расквашивая слугам носы и наставляя синяки. Кьен-Коа встал и с тревогой взглянул на Янеса.

– Ничего не бойтесь, – сказал тот. – В случае чего я успокою этих пьянчуг.

Китаец вышел. Драка вроде бы кончилась, однако дебоширы продолжали ругаться, издавать дикие вопли и звериный рык. Впрочем, посуда летать перестала. Не исключено, что они просто перебили все, что было.

Янес, уже на взводе, поднялся, знаком велел Каммамури и малайцам приготовиться, выглянул наружу и вдруг прошипел:

– Там Джон Фостер, поклявшийся содрать с меня шкуру.

– Сначала ему придется иметь дело с нами, – твердо сказал Каммамури. – В Индии мы разбили немало горячих английских голов.

Тут из-за ширмы появился китаец. С полдюжины в стельку пьяных матросов провожали старика пинками. А возглавлял их не кто иной, как Джон Фостер. Несчастный трактирщик визжал, точно поросенок, и неловко подпрыгивал, пытаясь предостеречь мягкое место от ударов тяжелых матросских ботинок. Джон Фостер поймал его за косу и принялся таскать, свирепо рыча:

– Я отрежу твой длинный хвост, собака ты китайская!

– Что это вы тут устроили? – громко поинтересовался Янес, направляясь к капитану. – Мы тоже здесь гости и не потерпим пьяной матросни.

Фостер несколько секунд стоял разинув рот, потом заорал:

– А-а, пират, и ты тут? Посмотрим, сумеешь ли уйти отсюда живым. За тобой должок, каналья, и я бы хотел решить все прямо сейчас, не дожидаясь утра.

– Называйте меня милордом или вашим величеством. Я уже говорил вам, что я индийский набоб, путешествующий по морям Малайзии, дабы развеять скуку.

– Топя английские корабли?! Я правильно вас понимаю, господин трущобный набоб?

– По-моему, вам что-то пригрезилось спьяну, Джон Фостер, а ваш корабль по-прежнему где-то плавает. Может быть, даже с полной иллюминацией.

– Черт бы тебя побрал, комедиант паршивый!

– А ты, Джон Фостер, настоящий осел, которому следует преподать урок.

– И кто ж мне его преподаст?

– Я.

Англичанин сжал кулаки, встал в боксерскую стойку и с невероятной быстротой нанес несколько ударов. Янес едва успел уклониться.

– Давайте, капитан, нападайте, – сказал он, выхватывая из-за пояса американский нож боуи с крепким и острым лезвием. – Я умею драться не хуже вашего. Вы перебрали джина, вам нужно пустить кровь.

– Гром и молния! Пустить кровь? Мне?! Это я сейчас тебе кишки выпущу!

Не успел наглец закончить свою тираду, как доселе молчавший Каммамури двинул ему по уху так, что бедняга отлетел к стене. Сопровождавшие капитана матросы в свою очередь достали ножи и двинулись на Янеса, ни на секунду не сомневаясь в своем преимуществе. Малайцы подняли карабины и повелительно закричали:

– Бросайте ножи или мы откроем огонь!

Джон Фостер в ярости вскочил на ноги и тоже взялся за нож.

– Я прирежу тебя, как барана, твое