Свиток с картой больно колол мне грудь. Я прижала руки к сердцу.

— Что еще? — евнух остановился.

— Позволь мне вернуться на секунду, мне надо кое-что отдать Тал Талу, клянусь, что я вернусь!

— Стрелой! — Колта издал тяжкий стон, будто я его уже извела совсем.

Я кивнула и побежала назад. Когда я оказалась возле дверей в покои Тал Тала, то они были наполовину раскрыты, словно он не стал их закрывать после того как мы ушли. Я заглянула внутрь, опасаясь, что он ушел. Но он был там. Он стоял там, где я его и оставила, но спиной ко мне. Он смотрел на большое зеркало с серебряной рамой, висящее на стене. Его рука все еще сжимала саблю. Вдруг он выхватил ее из ножен и ударил лезвием по зеркалу, а потом еще и еще раз. Осколки разлетелись в разные стороны, а само зеркало треснуло. Тал Тал бросил меч на пол. Я затаила дыхание. Он поднял руку и приложил ее к трещинам на зеркале. По блестящей поверхности потекла алая кровь. Мое сердце часто-часто забилось. Забыв о свитке, я развернулась и ушла на ватных ногах. Мне показалось, что я увидела что-то запретное, что вряд ли предназначалось для чужих глаз. Тал Тал ведь никогда не теряет самообладание. Я нашла Колту и молча пошла за ним, не зная, что ожидать в будущем.

Раньше я не очень беспокоилась о таком. Мне и в голову не могло прийти, что император потребует меня как наложницу. Да еще и так быстро. И пока меня натирали маслами, ритуал приготовления напоминал тот же самый, что и в доме Тан Ке Ши, я размышляла о том, будет ли это также тяжело как с садюгой? Теперь мне казалось, что там было даже легче. Как бы там ни было, но я имела тогда право сопротивляться. Я могла даже драться с Тан Ке Ши. Но император, Великий Хан, Правитель Поднебесной, что я могу супротив него? Я вспомнила слова Бабуши, и они теперь казались мне каким-то предзнаменованием.

— Она готова, — прервала поток моих мыслей придворная дама.

— Как это готова? А одежда? — я посмотрела вниз на себя, на мне ничего не было. Я полностью обнажена.

— Одежды не надо, — сообщила дама, иронично выгнув брови.

Она поднесла большое пуховое одеяло, вышитое белыми журавлями и завернула меня в него как в кокон.

— Господин Колта, она готова! Забирайте!

Дворцовые дамы отошли от меня, склонившись в поклоне. Зашел Колта и евнухи охраны. Колта подошел ко мне, поднял и положил себе на плечо, как большую пуховую гусеницу.

— Идем! — велел он.

Колта быстро пересек двор, неся меня так легко, словно я весила не больше перышка из этого одеяла. Мои мысли между тем вертелись только вокруг одной фразы: «Я голая, я голая…я голая!»

Мы пришли в императорские покои, я узнала резные двери с изображением зверей и птиц, нанесенных золотой и серебряной краской, в которые входила будучи евнухом. Колта зашел один, оставив охрану позади. Он поставил меня на ноги наконец. Я вцепилась в одеяло как за последний защитный рубеж.

В покоях царил приятный полумрак. На столике уже были разложены пригубленное вино и разнообразные яства. Император восседал на постели, наполовину скрытой роскошным балдахином. По обычаю императору приносили наложниц именно таким образом. Жены типа Сон Нян сами приходили к нему. И только императрица ждала в своих покоях, чтобы император пришел к ней сам.

Колта поклонился и, пятясь задом, ушел. Двери с шумом захлопнулись, я испуганно взглянула на Тогона. Он был в вечернем облачении. Легком шелковым халате цвета слоновой кости с вышитыми на нем магнолиями.

— Мату, — произнес он, проскользив по моему кокону взглядом, — мне ведь так тебя называть?

— Да, Ваше Величество, — я кивнула, так как поклониться в одеяле было проблематично.

— Ты знаешь почему я позвал именно тебя?

— Да, Ваше Величество.

Тогон встал и вдруг рассмеялся.

— Нет, не знаешь!

Он приблизился, заглядывая в мое лицо. Он выглядел весело, но как-то странно. Уж не пьян ли он часом.

— Мату, Мату, я знаю кто ты.

— Кто я?

— Да! — воскликнул он и его глаза загорелись, лицо немного исказилось, — Мату, я позвал тебя не чтобы предаться любовным утехам, как ты подумала. Мне не нужно от тебя то же, что и другим мужчинам, мне нужна от тебя майтхуна!

— Майтхуна? А что это? — озадаченно спросила я, чувствуя приятное облегчение, мне захотелось присесть от внезапно охватившей слабости, какая бывает от испытанного напряжения, но сесть было нельзя пока Тогон не прикажет.

— Я тебе все покажу, — радостно сообщил он, — пойдешь со мной по доброй воли, о великая?

— Эээ, — я растерянно повела глазами, но рядом не было никого, кто мог бы пояснить что означал сей пассаж как сказали бы французы.

Лицо Тогона просияло, он помахал мне рукой, призывая следовать за ним. Я прошла за постель. Император нагнулся к полу, отбросил ковер из шкуры тигра, и я увидела круглый люк, украшенный нефритами. Ручка его была выполнена из лазурита.

— Что это? — спросила я.

— Вход в святилище, дорогая, сегодня ты обретешь путь к просветлению и я пробужу твою истинную сущность, Мату.

— Мою истинную сущность, ну да, — с ужасом я увидела, что Тогон открыл люк и указал мне рукой, чтобы я спустилась вниз. Я уже поняла, куда вел этот ход.

Медленно я подошла и замялась на входе. Тогон протянул мне фонарь из красной китайской бумаги. А потом рванул одеяло, и я осталась стоять обнаженная вся в масле перьях, очень красиво!

Чтобы не сверкать своим интимными местами, я поспешно спустилась по лестнице вниз, гадая что все это означает.

Подземный лабиринт был освещен сиянием свечей, расставленных внутри. Он был уже не таким как в прошлый раз, когда я оказалась там с Тан Ке Ши. Я огляделась. Закругленные стены уходили вдаль, я представила как мы блуждали здесь во мраке и меня охватил озноб, тем более что одежды на мне не было вовсе.

Император также спустился вниз.

— Пойдем, — велел он.

Он провел меня вдоль дороги из свечей и мы оказались в круглой комнате, в центре которой стояла каменная статуя. Она изображала любовное соитие двух божеств, одно было синее, другое белое. Я с подозрением взглянула на Тогона.

— Что это? — спросила я.

— Это яб-юм. — с воодушевлением пояснил император, — это я и ты.

— Полагаете?

— Сейчас я все объясню. Дело в том, что ты не прошла еще пути к просветлению и поэтому ничего не