помнишь. Но я уже все знаю, поэтому буду твоим учителем.

— Сделайте одолжение, поясните, Ваше Величество.

— Оставим сейчас эти титулы.

Тогон принялся зажигать воскурения, размахивая палочками.

— Итак, я есть воплощение Умпы Лумпы, знаешь кто это?

— Нет.

— Это род, который является эманацией Мейтрайи.

— Мейтрайя! — радостно воскликнула я, — я знаю кто! Так значит, — озадаченно спросила я, — вы возродившейся Мейтрайя?

— Да, меня выбрали им тибетские ламы, мой учитель Гьялва Кармапа Четвертый.

Я вспомнила, что мне говорил уже об этом Тал Тал. Ведь император исповедует тантрический буддизм. И сейчас видимо расскажет, что это значит.

— Понимаешь, когда я встретил тебя, то сразу понял, что ты особенный человек. Но из-за того, что ты сменила ипостась на мужскую, я не сразу понял. Много позже, когда я увидел, что ты была здесь в святилище и не погибла…

— То, что мы с Тан Ке Ши попали сюда, — потрясенно перебила я, — ваших рук дело?

— Да, — с холодной яростью ответил император, — я хотел принести этого пса Тан Ке Ши в жертву, — он склонился над фонарем и в его глазах отразился красный свет.

Я вздрогнула. Мне стало не по себе. И я поплотнее прикрыла себя руками.

— Но ты вмешалась в мой план. Я думал, вы оба погибнете здесь. Каково было мое изумление, когда я узнал, что вы выжили. И я понял, что ты избранный. А потом я узнаю от Тал Тала, что ты женщина. Ты раскрылась ему, потому как он муж мудрый. И я сразу осознал, что ты не человеческое существо. Ты необыкновенно умна, обладаешь потусторонними знаниями, способна выжить в лабиринте смерти, спасти такого отъявленного мерзавца как Тан Ке Ши, о нет! Ты не обычная женщина, да еще и обладающая чистотой тела. Ты Дакини!

— Дакини? — спросила я, рассматривая безумное лицо императора в свете красных фонарей, опасаясь найти там отражение лица Красноглазого убийцы. Ранее я считала, что именно мой враг демон заманил меня в лабиринт.

— Дакини — это женские добрые духи мудрости и они являются лишь избранным мудрецам, постигшим путь благородного просветления.

— И вы его постигли?

— Да, я же сказал, что тибетские ламы признали меня эманацией Мейтрайи.

— А я? Мне ламы ничего не говорили.

— А ты моя небесная супруга Дакини. И теперь пришло время и тебе обрести память.

— И как это сделать? — с опаской спросила я, — с помощью матхуханы?

— Да, майтхуны-радостно кивнул император.

— А как это выглядит?

— О грубо говоря это превращение чувственного удовольствия в быстрый путь к просветлению, которое в свою очередь зависит от способности собирать и растворять ветры в канале медитации.

— Это замысловато сказано, хотелось бы уточнить.

— Для начала ты должна сесть здесь, — император показал мне место у ног слившейся в любовном экстазе статуи, — повторяй за мной, важно, чтобы все происходило по твоей доброй воле, иначе мы не пройдем махаяну.

— Хорошо, хорошо, — кивнула я и уселась. Тогон заботливо постелил там белую овечью шкуру.

Император отошел от меня сел напротив на довольно большом расстоянии и принялся громко говорить какие-то слова, похожие на мантры. Он закрыл глаза, раскачивался из стороны в сторону и повторял и повторял одни и те же слова. Он перестал обращать на меня внимание. Я просто молчала, понадеявшись, что как-нибудь и так приду к просветлению, развеяв ветры по каналу медитации.

Не может быть, значит, это император построил этот страшный лабиринт и уж не сюда ли он приводил пропавших девушек. Значит, отсюда они не возвращались или что же? Тогон что маньяк?

Будто услышав мои мысли, император встал. Не открывая глаз, он вдруг принялся скакать по всей комнате, принимая странные позы, изгибаясь всем своим телом, его веки открылись, а глаза закатились, сделавшись чуть ли не белыми, по его отстраненному лицу я поняла, что он близок к тому, чтобы испустить ветры. Может мне тоже вскочить и дрыгаться как полусумасшедшей или он забыл обо мне? Может, удастся ускользнуть? Но честно я боялась уйти. Лабиринт пугал меня. Я помнила насколько он коварен и не хотела заблудиться здесь вновь.

Тогон вдоволь наплясавшись, совершенно неожиданно сорвал с себя халат и оказался полностью обнажен. Я захлопала глазами, наблюдая его майтухану в полной боевой готовности, а император, не долго думая, пошел на меня.

— Ну, а теперь, — он присел возле меня, — пришло время майтхуны.

— Я только об этом и думаю, — скривив губы, сообщила я, — так что это?

— Это ритуальное соитие!

Тогон с блаженным выражением лица кинулся меня обнимать. Но я-то совершенно не думала, что майтхухана или как там она будет такая. Я увернулась, и император плюхнулся на каменные ноги сладострастной парочки.

— Дакини! Ты где? — игриво спросил император, поднимаясь.

— Но, Ваше Величество, вы же сказали, что вам от меня этого не надо.

— Да, так и есть. Это ведь другое, глупая, это не обычная порочная страсть мужчины и женщины, это священнодейство, давай, нужно достигнуть чувственного просветления через общий экстаз!

— Нет, пожалуй, я не достигну его. Майтухана противоречит моим этическим и религиозным нормам. И вообще я более не хочу в этом участвовать!

— Ты должна! — император непонимающе взглянул на меня, на его лицо стали возвращаться краски, он все более приходил в себя, так как я разрушила для него волшебную атмосферу медитации своим неожиданным отказом.

— Прекрати мне противоречить, — недовольно надул губы Тогон, — ты должна согласиться, иначе мы не завершим путь.

— Простите, я не могу. Особенно, если это зависит от моего желания, коиго у меня не наблюдается к вам.

— Да как ты смеешь! — все более распалялся Тогон, — ты обязана мне подчиниться, или забыла кто перед тобой!

— Ваше Величество, простите, — мягко сообщила я, пытаясь его не злить.

Но Тогон совершенно отошел от своего образа доброго Мейтрайи, все явно шло не по его плану, и это злило его.

— Я очень долго готовился и шел к этому! Как ты можешь оскорблять меня в святилище своим отказом!

Я склонила голову, по-прежнему прикрывая себя руками, не зная, как убедить его отказаться от своих намерений.

— Мне необходимо, чтобы ты вошла со мной в контакт, — отрывисто сообщил император, — я не могу применить насилие в храме. Но есть и другие методы. вставай!

Я послушно встала, понимая, что вляпалась по самое не могу. Император направился к выходу наверх. Мы вылезли из люка, вновь оказавшись в его спальне. Тогон кинул мне один из своих халатов, сам также облачился. И встал напротив меня, вперив руки в боки и пожирая бешеным взглядом.

— Так ты не передумала?

— Я не могу,