— А… да, есть кое-что. Смотри. Тебе не платят за твою работу. И я совершенно точно уверен, что ты занимаешься этим не потому, что тебе это нравится, или тебе в радость помогать страждущим. Так в чем дело? Ты бессмысленно тратишь время.

«И не радуешь свою силу насилием», — добавил я мысленно.

— Разве спасение жизней бессмысленно? — мне показалось, или в ней мелькнул страх? Скачок адреналина, изменение в активности соответствующих долей мозга… но она не посмотрела в мою сторону. Я успел выучить, что люди смотрят на то, что их напугало. Она боится, но не меня.

— В любом случае, спаситель должен получать какую-то отдачу. Если не материальную, но хотя бы в виде положительных эмоций. От осознания своей значимости, или от сопереживания чужой радости, или хотя бы удовлетворение от качественное выполненной работы. Моя сила не читает эмоции, как это умеет Рыцарь, только протекающие в теле процессы, но прости, у меня сложилось впечатление, что тебе просто безразлично. Ты обрадовалась только дважды — когда эта крыса принесла тебе присягу верности в обмен на защиту от меня, и когда появились Слава и Лазершоу. Я не претендую на рейтинг социального Умника, или особо проницательного психолога, я всегда был дундуком когда речь заходила о любых взаимоотношениях… просто непонятно.

Панацея ответила не сразу. В ней кипели эмоции, но я не мог выделить ничего определенного. Она смотрела куда-то мимо меня, совершенно неподвижно, только на автомате продолжала пальцем чесать шиншиллу.

— Потому что некоторые вещи нужно делать, потому что нужно, — ответила она сухо. — Прости, я сейчас не настроена обсуждать это с тобой.

— Эээ… ладно, сделаю вид, что что-то понял.

«Хотя если честно, не понял ничего. И что-то мне подсказывает, что лучше не понимать».

— Тоже самое можно спросить у тебя. Сегодня было немного работы, но обычно тебе приходится терпеть сильную боль. Ты тоже не получаешь оплаты, и не похоже, что сильно беспокоишься о своих пациентах.

— Знаешь, я тоже сейчас не настроен обсуждать с кем-то свои мотивы, — я помолчал, бесцельно водя пальцем по строчкам меню. — Но так мы ни к чему не придем, так что вот тебе откровенность авансом. Ты когда-нибудь думала, что произойдет с миром, если ты умрешь?

Панацея покачала головой.

— А я как-то задумался. Это было до того, как я получил силы. Стоял на краю тротуара и пытался представить, что случится, если я сейчас шагну под колеса. И сколько ни думал, получалось одно и тоже. Знаешь, что это было? Ничего! Я буквально был ничем. Не было ровным счетом никакой разницы, существую я или нет. И от осознания этого стало настолько обидно, что я передумал прыгать под грузовик, — я сделал паузу. — Может, это было ошибкой. Вдруг, я бы вместо смерти попал в волшебный мир, где есть эльфы, зверолюди и драконы. Потому что я могу создать чудесное лекарство почти от любой болезни, но не могу им поделиться. Оно почти сразу потеряет свойства, стоит мне выпустить его из рук.

— Так это твой мотив? Доказать, что ты существуешь?

— Он не единственный. Возможно, даже не главный. Мне просто хочется делать то, в чем я хорош, в чем могу неограниченно совершенствоваться, и получать одобрение за это. Герой, не герой — черт его знает. Мне кажется, мы вообще забыли, что значит это слово. Оно стало обозначать профессию, как «электрик» или «полицейский».

— А что, по-твоему, означает быть героем?

— Не знаю. Иначе бы я тебя ни о чем не спрашивал. Но мне всегда казалось, что истинный героизм не имеет ничего общего со следованием куче протоколов и составлением отчетов.

— Я считаю, что быть героем — это поступать правильно даже тогда, когда все вокруг тебя искушает пойти по легкому пути, — сказала Панацея.

— А что значит «правильно»?

— А это ты как-нибудь сам сообрази. Но если интересно мое мнение, бесчеловечные эксперименты над животными под это определение не попадают.

— Я подумаю над этим, — я потер все еще ноющие виски и обреченно огляделся. Где еда, черт возьми? Я хотел поскорее со всем покончить, чтобы убраться из удушающего фокуса чужих взглядов.

Ужина пришлось дожидаться еще полчаса. Панацея даже не обратила внимания на предложенный ей суп, зато сразу принялась угощать свою новообретенную шиншиллу из вазочки с фруктами. Я посмотрел на шерстяного нахала, наслаждавшегося лакомствами и всеобщим вниманием, и во всех деталях представил перед собой машину для автоматического забоя, свежевания, потрошения и разделки любых грызунов. И главное — тут я с наслаждением скрипнул зубами — с дополнительной функцией вакуумной упаковки.

— А ты не собираешься это есть? — Лазершоу указала вилкой на мой салат.

— Я… я стесняюсь, когда на меня таращатся со всех сторон.