Если бы не майский праздник в садике, где дочка должна была читать стихотворение и танцевать с мальчиком, я бы без сомнений ее отпустила, тем более что с Богданом мы этот момент обговаривали. Валя встретила меня с четко созревшей мыслью, что хочет ехать к своему другу в Новочеркасск, а на праздник все равно все стихотворения забыла. Мне ничего не оставалось делать, как согласиться с Валей. Но меня мучают сомнения: имею ли я право перекладывать ответственность на трехлетнего человека. Ведь своей фразой о том, что вопросы я буду решать с Валей, я провоцирую Богдана к тому, чтобы он еще сильнее обрабатывал ее в обход меня.

Садик – это подготовка к школе, где дети вынуждены подчиняться правилам и расписанию. Как же Вале будет трудно после этих разъездов вливаться в школьную обстановку!

Хочу найти детского врача-психолога и сходить на консультацию вместе с Богданом. Это врач для него. Для меня-то психолог всего один – М.Е.

Но с другой, основной стороны, если бы я была счастлива и лучилась счастьем – разве ей захотелось бы ехать куда-то еще? Все опять замыкается на мне.

30.08.2003. Суббота у Вали – сотрясение мозга

Валя в Новочеркасске скакала на надувном батуте и свалилась головой об асфальт. У семи нянек дитя без глазу. Теперь со здоровенной ссадиной и легким сотрясением мозга она лежит в больнице, у нее тысяча нянек, и, как у президента, каждые пять минут меняются посетители с подношениями. Я не предъявляла Богдану никаких претензий. Согласилась, что здраво будет, если ее пролечат в Новочеркасске, и согласилась с тем, чтобы он это организовал. Говорить о моих переживаниях и желании, чтобы она была под моим присмотром, было лишним. Я приехала ее проведать.

Один из посетителей мне очень понравился. Мальчишка лет десяти, хорошенький, черненький и очень славный. Они играют уже часа три: рисуют, смотрят мультики по ноутбуку, он ей читает книжки. Вале ходить нельзя, а они решили с кровати перебраться на раскладушку. Он взял ее на руки и понес к раскладушке. Валя по пути передумала и говорит: «Владик, нет, давай на кровати». Владик понес ее обратно к кровати. Валя – подрастающая стервочка, помыкает им как хочет. А он всем пытается угодить, и все этим пользуются. В будущем – типичный «избавитель».

В это время появилась делегация родственников: Богдан, его мама, его брат с женой – все с подобострастием в голосе и желанием услужить маленькому человечку. Богдан улегся с ней на кровать, целуя во все части тела. Меня это повергло в состояние растерянности, беспомощности, сильного раздражения, желания высказать каждому свою точку зрения и понимания, что это ничего не изменит. Богдан, глядя на меня, спросил: что это у меня такая физиономия перекошенная – проблемы на работе? Потом махнул на меня рукой, и больше мы с ним до вокзала, куда он меня подвез, не разговаривали.

Я понимаю, что тогда общаться со мной Богдану тоже было очень нелегко. И представляю, как периодически выглядела со стороны. Ведь до трех с половиной лет Богдан материально помогал не только Вале, но и давал деньги на учебу в моем втором вузе. А я его еще все время критиковала.

Дальше Богдан начал саботировать приезд Вали домой в Ростов, уже и играя на ее болезни. Мне не удавалось после всех разумных врачебных сроков вернуть ее в русло садика и занятий. Все разговоры с ним были впустую.

Я вернулась в Ростов. Все время он отрезал меня от всякой информации о Вале, ее болячках, врачах и планах. Я и уступала, и говорила умные психологические фразы, при этом он по-рабоче-крестьянски упорно гнул свою линию: «Да ладно, все будет в порядке, успокойся!»

Я только что в течение двух часов ждала от него звонка. Не дождалась, после чего оборвала два его телефона, телефон его брата, наорала (очень громко), вынудила, чтобы он вслух при Вале и семье брата обматерил меня, сама его послала на х…, он дважды бросал трубку, я дважды перенабирала и продолжала орать… А на третий раз как ни в чем не бывало рассказала, что надо сделать у участкового врача, и в течение десяти минут Богдан очень подробно и, я бы сказала, очень охотно ответил мне на все мои вопросы!

Я и не подозревала, что скандал может в течение одной минуты дать стопроцентный эффект, противоположный прежнему! Спасибо М.Е. – посоветовал!

Я пока еще в недоумении…

13.09.2003. Суббота. Драка

Продолжаю познавать мир в ярких красках. И себя – в них же. Но все по порядку.

После моего крика три дня назад по телефону Богдан перестал отмахиваться от меня и буквально рапортовал обо всех действиях с врачами. Привез для меня записку от врача, что Вале «не рекомендовано ходить в садик». Я усмехнулась и не настаивала. Мы договорились, что в пятницу он привезет ее в 19:00 ко мне, а в сад она пойдет с понедельника. Я позвонила в 18:30 сказать, что жду дома. Он дал трубку Вале, чтобы она сказала, что едет в Ялту на четыре дня. Эта поездка «рекомендована» доктором, нанятым Богданом. Я не стала выяснять по телефону ничего. Привез он ее в 20:00, с порога объявил, что она едет в Ялту и чтобы я ее собрала.

– Богдан, мне надо с тобой поговорить, пойдем в кухню.

– Мне некогда, я пошел.

Тогда я начала говорить тут же при Вале. После этого он пошел в кухню. Сел. Я встала напротив. Переплела пальцы рук в замок. И тихим низким голосом, глядя прямо в глаза, сказала ( у меня родительская позиция, я изначально так и планировала ):

– Богдан, я знаю, что ты хороший человек и делаешь все на благо Вали. Но я хочу описать тебе факты, как я их понимаю.

Первое. Валя отдыхала все лето с тобой, твоей мамой, братом и его женой.

Второе. У нее случилось сотрясение мозга, тогда как под присмотром няни и в детском саду этого не было.

Третье. В течение некоторого времени ты полностью отрезаешь от меня информацию о состоянии ее здоровья.

Четвертое. Ты так ведешь себя с няней, что сегодня утром она мне сообщает, что если так будет продолжаться, то она откажется у меня работать.

Пятое. Ты привозишь мне записку от врача, в которой он не рекомендует Вале ходить в садик даже на два часа, и тут же говоришь, что она уезжает в Ялту с твоими родственниками на четыре дня.

Я – против этой поездки. И этих действий.

– Галя, не надо намекать на то, что сотрясение произошло под моим присмотром. Я буду рад, если твое влияние на Валю будет более благотворно. Она едет в Ялту.

– Почему ты решаешь один? Я против этой поездки. Как теперь ты собираешься договариваться со мной? ( Я спровоцировала его на дальнейшее проявление силы. Фактически взяла на «слабо». )

– Валя, иди сюда! Одевайся. Собирай игрушки. Мы едем ночевать к моему брату.

Я расценивала его маневры как демонстрацию силы. К скандалу я морально уже готовилась. Кровь бросилась мне в голову. На столе лежал его мобильный телефон, стояла чайная чашка с блюдцем. На шее у меня вздулись вены. Голос стал хриплым и низким. Я взяла телефон в руки.

– Я не поняла?