— Не… слишком хорошо, — пробормотала она. — Больно. Зрение ухудшается. Я приняла последний валиум.

— Держись, Эмма. Послушай меня. Не сдавайся. Пока не сдавайся.

— Тодд, я уже проиграла битву.

— Нет! Ты должна верить…

— В чудеса? — Эмма усмехнулась. — Чудо уже в том, что я нахожусь здесь. Что я вижу Землю, откуда ее видели немногие… — Она коснулась иллюминатора и через стекло ощутила тепло солнца. — Единственное, чего я хочу, — это поговорить с Джеком.

— Мы пытаемся это устроить.

— Где он? Почему я не могу с ним связаться?

— Он делает все возможное, чтобы вернуть тебя на Землю. Ты должна в это верить.

Она сморгнула слезы. «Я верю».

— Мы можем что-нибудь для тебя сделать? — спросил Тодд. — Ты хочешь поговорить с кем-нибудь еще?

— Нет, — вздохнула она. — Только с Джеком.

Последовала пауза.

— Думаю… думаю, что больше всего я сейчас хочу…

— Да? — отозвался Тодд.

— Я хочу заснуть. Это все. Просто заснуть.

Он откашлялся.

— Конечно. Тебе нужно отдохнуть. Я буду тут, если понадоблюсь. — А потом тихо добавил: — Спокойной ночи, МКС.

«Спокойной ночи, Хьюстон», — подумала она. Сняв головной телефон, она отпустила его в полет по темной станции.

Эскорт черных седанов остановился у «Апогей Инжиниринг», взметнув в воздух внушительное облако пыли. Джаред Профитт вышел из первой машины и посмотрел на унылое индустриальное здание. Оно походило на авиационный ангар без окон, его крыша была утыкана спутниковым оборудованием.

Он кивнул генералу Грегориану:

— Оцепите здание.

Не прошло и минуты, как люди Грегориана, выполнив свою работу, сделали знак, что все оцеплено, и Профитт вошел в здание.

Внутри он обнаружил разношерстную группу из мужчин и женщин, они сбились в напряженную, злую кучку. Он тут же узнал двоих: директора управления летных экипажей Гордона Оби и руководителя полета шаттла Рэнди Карпентера. Значит, как он и подозревал, начальники НАСА здесь, и это безликое здание посреди пустыни Невада превратилось в мятежный Центр управления полетом.

По сравнению с залами управления полетами НАСА обстановка здесь была просто нищенская. Голый бетонный пол. Повсюду разбросаны кабели и провода, спутанные, словно спагетти. Между грудами ненужной электроники бродил невообразимо раскормленный кот.

Профитт подошел к пультам и взглянул на данные.

— Состояние корабля? — спросил он.

Один из людей Грегориана, оператор из Объединенного космического командования, сказал:

— Он уже отработал двигателем на последнем этапе, сэр и теперь идет по радиус-вектору. Встреча с МКС примерно через сорок пять минут.

— Остановите сближение.

— Нет! — воскликнул Гордон Оби. Он отделился от группы и вышел вперед: — Не делайте этого. Вы не понимаете…

— Эвакуации экипажа не будет, — отрезал Профитт.

— Это не эвакуация!

— Тогда что там делает этот аппарат? Ведь ясно, что он готов пристыковаться к МКС.

— Нет. Он не может. У него нет стыковочной системы, он не может присоединиться к станции. Его заражение невозможно.

— Вы не ответили на мой вопрос, господин Оби. Что там делает «Апогей II»?

Гордон колебался.

— Он только приблизится, и все. Это испытание маневренных возможностей «Апогея».

— Сэр, — произнес оператор из Объединенного космического командования. — Я вижу серьезное отклонение.

Взгляд Профитта метнулся к консоли.

— Какое отклонение?

— Атмосферное давление в кабине. Оно понижено до четырехсот двадцати миллиметров. А должно быть на уровне семисот шестидесяти. Или у корабля серьезная утечка воздуха, или давление понижено специально.

— Сколько времени оно на таком низком уровне?

Оператор быстро ввел запрос с клавиатуры, и на мониторе появилась диаграмма, отображающая давление в кабине за все пройденное время.

— Согласно их компьютерам давление в кабине поддерживалось на уровне семьсот шестьдесят миллиметров первые двенадцать часов после запуска. Затем, примерно тридцать шесть часов назад, оно снизилось до пятисот тридцати миллиметров и удерживалось на этом уровне еще час. — Вдруг он резко поднял голову. — Сэр, я понял, что они делают! Это протокол декомпрессии.

— Какой протокол?

— Протокол выхода в открытый космос. — Он посмотрел на Профитта. — На борту корабля человек.

Профитт повернулся к Гордону Оби.

— Кто на борту? Кого вы отправили в космос?

Гордон понял, что утаивать правду больше нет смысла, и тихо ответил:

— Джек Маккаллум. Муж Эммы Уотсон.

— Значит, это спасательная операция, — сказал Профитт. — И как она должна пройти? Он выйдет в открытый космос, и что дальше?

— Реактивный ранец УУАС.[45]Скафандр «Орлан-М» оснащен таким оборудованием. Он использует его, чтобы перелететь из «Апогея II» на станцию. Войдет через шлюз МКС.

— А потом заберет с МКС свою жену и вернется с ней на Землю.

— Нет. План был другой. Послушайте, он понимает — мы все понимаем, — почему она не может вернуться на Землю. Джек полетел туда потому, что хотел доставить ей ранавирус.

— А если вирус не подействует?

— Или пан, или пропал.

— Он заразится на МКС. Мы не сможем вернуть его домой.

— Он и не собирался! Корабль вернется без него. — Гордон замолчал, глядя в глаза Профитту. — У него билет в один конец, и Джек это знает. Он принял это условие. Там умирает его жена. Он не позволит, просто не может позволить ей умереть в одиночестве.

Профитт потрясенно молчал. Он посмотрел на пульт управления, на мониторы, куда передавались данные. Проходили секунды, а он думал о своей жене, Эми, умиравшей в больнице Бетесды. Вспоминал лихорадочные метания по аэропорту в Денвере, как он стремился сесть на первый же самолет, чтобы попасть домой, к ней, вспомнил свое отчаяние, когда он, задыхаясь, подбежал к выходу на посадку и увидел, что самолет выруливает на взлет. Он подумал об отчаянии, которое двигало Маккаллумом, о том, как он будет терзаться, если цель, оказавшаяся так близко, станет ускользать все дальше и дальше. И Джаред подумал: «Это не принесет вреда никому на Земле. Никому, кроме Маккаллума. Он сделал свой выбор, прекрасно понимая последствия. Разве я вправе остановить его?»