Борясь с накрывающей глаза пеленой, Торбранд перевернул лежащего перед ним альва на спину. Тяжело опустился на колени перед мутантом, беспомощно протягивающим к нему свои костлявые руки, и начал работать ножом. Пелена отступала. Медленно, нечленораздельно рыча, словно раздирающий тушу волк, стиснув зубы и не давая предательским слезам чертить дороги на покрытом пылью и пороховой гарью лице, удар за ударом снимая пласты мяса с живого еще альва. Мутант вертелся в руках, кричал и пытался неловко прикрыться, изворачиваясь угрем.

На какое-то мгновение Торбранд неожиданно поймал взглядом его глаза — такие опасные, манящие, большие и красивые, породившие уже не один десяток легенд, но холодная сталь в руке отшвырнула мистическое оцепенение, и северянин продолжил. Красота отступила от изумрудно-зеленых зрачков альва, и на ее место прыжком ворвался ужас. Отродье рванулось в отчаянной попытке выбить нож, но руки викинга держали не хуже тисков. Визг начал медленно стихать.

Осторожными умелыми взмахами, чтобы хватило надолго, конунг изувечил тело колдуна, и когда с хрупких костей была снята последняя плоть, тот еще был жив. Встав над умирающим врагом, Торбранд пробил узкий череп ударом подкованной подошвы.

Резкий и испуганный окрик Герд вернул его из забытья, и когда Торбранд обернулся к воительнице, он взглянул в черный ствол собственного автомата. Но вот она вздрогнула, словно увидела призрак, опустила оружие, ее плечи поникли. С белым лицом Герд приблизилась, разглядывая мертвого альва, и потянула конунга за рукав. Тот, все еще осматривая окружающий мир сквозь прозрачную пленку, безвольно двинулся за ней к бронемашине, придя в себя лишь от короткого укола в плечо. По жилам потек расплавленный свинец, но мир опять обрел краски, высушив глаза.

— Тролли больше не наступают… Отошли к шахтам и попрятались… Ты в порядке, конунг?

— А? Да… Нет… Бьёрн?

— Убит.

Торбранд покачал головой. Убит.

— Ты тоже? — Он прочистил горло, опускаясь на землю, спиной к колесу «Слейпнира». — Тебя тоже пытались заставить? — В ответ Герд помотала головой. — Тогда почему там, на холме, ты целилась в меня?

— Я, — она поморщилась, протягивая Торбранду смоченный в воде платок, — просто увидела…

Герд не договорила. К машине сходились остальные раумы, и радостные, полные победы и азарта возгласы смолкали, когда взгляды натыкались на лежащего меж камней Бьёрна. Усеянный трупами склон холма за спиной, рассеивающийся дым от взрывов, подсчет последних патронов — все это уже не имело значения: с собственным мечом в груди перед ними лежал один из братьев.

Говорили мало, сухо и односложно, перевязывая свежие раны и собирая новый погребальный костер. Деревянные постройки вдоль шахт щедро делились дровами, а на холме, неподалеку от убитого конунгом альва, вырастало смертное ложе Бьёрна. Под прикрытием «Слейпнира» Эйвинд и Торкель заминировали входы, обрушив бетонные балки в проходы и надолго запечатав обе зараженные шахты.

И вновь стояли они у огня, наблюдая, как уходит из Мидгарда бессмертная душа павшего друга. Торбранд рассказал, как было, а о чем забыл — добавила Герд. Остальные слушали, невольно теребя в пальцах обереги. По кругу гуляла чаша. «Слейпнир» нетерпеливо ждал, нужно было двигаться дальше. Солнце степенно катилось к краю мира.

К ночи они нашли населенный пункт, который был отмечен Любимом как один из первых, подвергшихся масштабному нападению отродьев. Бронемашина плавно вкатила на пустые улицы, а следом, стараясь не наступать на хлам разгромленных домов, в поселение вошли северяне. Меньше чем в пяти километрах на юг отсюда лежали «Исток-2» и «Исток-3», которых Торбранд рассчитывал достичь еще к прошедшему полудню. Ни тролли, ни йотуны больше не показывались, а еще три шахты, обваленные северянами на пути к городу, с виду казались пустующими и необжитыми.

На площади хозяйничал озорной ветер, играл плохо прибитыми досками, фанерными щитами и скрипел жестью стен. Потеки засохшей крови, кости и следы звериных лап в пыли улиц живописно рассказывали чужакам о произошедшей здесь трагедии.

Северяне двигались к главной площади, осматривая человеческие останки, стрелы дикобразов, покрывающие тонкие стены домиков, следы запекшейся слизи от проползающего по верандам змея, раскопанные псами огороды. Их образы все еще были здесь, живые и яркие, ворвавшиеся в размеренную, хоть и неспокойную жизнь посельчан, ломая ветхие заборы и руша дозорные вышки.

Отродья ворвались в город, за несколько минут доделав то, что годами не смогли сотворить ни бомбы, ни радиация. Разрушенные, сгоревшие дома, охотничьи гильзы, смятые тяжелой поступью инеистых великанов, арбалетные стрелы в стенах и кровь, кровь… Жители отбивались, неумело защищая свои жизни от страшной и незнакомой угрозы, неожиданно нашедшей выход на дневной свет.

Мутанты уничтожили город, перебили защитников, съели половину, остальных увели с собой. Тогда-то в этих землях и началась настоящая паника.

«Слейпнир» остановился у большого колодца, внимательно вращая по сторонам спаренными дулами пулеметов. Вообще, надо сказать, последняя битва на холме значительно подточила боеприпасы раумсдальцев, оставив каждому в лучшем случае по одному полному магазину патронов да несколько гранат. Северяне сложили бесполезные теперь автоматы, разумно распределив патроны среди немногих, и взялись за резерв — самострелы, охотничьи стволы и трофейные обрезы.

— Когда я вхожу в подобные места, — сказал Рёрик, догоняя конунга, — мне кажется, что на всем белом свете, кроме нас, не осталось ни одной живой души… Покурим?

Выставив дозоры по краям площади, северяне попадали на привал, только сейчас осознавая, как же устали за сегодняшний день со всей его пальбой, схватками и потерями друзей. Двинулись за дровами, Хельги полез в машину за консервами и водкой.

— У нас есть два варианта, — Торбранд сел, прислоняясь к колодцу, положил трехствольный обрез на колени и принял у ярла трубку, — дождаться утра и достичь шахт либо же передохнуть несколько часов, подкрепиться и начать спуск прямо в ночи…

Герд, штопающая ногу дверга, беспокойно подняла голову.

— Мы же не знаем всех способностей йотунов… например, ночных.

— Это верно, — кивнул Рёрик, присаживаясь рядом, — но как бы то ни было, опасны оба варианта. Мы спустимся завтра днем и все равно попадем в темноту, мы по ночи дойдем до «Истоков» — и результат будет тем же.

Костер, обычный, а не погребальный, в который они все заглянули сегодня не раз, осветил лица, обогрел и успокоил. Хельги прошелся по раумам, раздавая разогретые жестяные баночки.

Вскрыв консервы, Рёрик и Торбранд начали есть.

— Значит, — жадно пережевывая синтетическое мясо, сказал конунг, — выдвигаемся через четыре часа. Привал, отдохнуть, зашиться И вперед…

— Они не сломаются? — Рёрик кивнул на остальных хирдманов, сидящих чуть поодаль у костра.