Она не очень-то представляла, что делать. Прошлась по улице, но никто не сделал ей нескромного предложения. И то сказать, с какой бы стати? Это ей самой нужно предлагать себя мужчинам. Сильви попыталась улыбаться встречным, но на нее не обращали внимания, проходили мимо, не задерживаясь. Одному она осмелилась сказать: «Я вас утешу за пять су», но он как будто разозлился и поспешил уйти. Наверное, стоило бы обнажить грудь, но слишком уж холодно.

Сильви заметила молодую женщину в старой красной накидке, спешившую по улице с хорошо одетым мужчиной средних лет; женщина держала этого мужчину за руку, словно опасаясь, что тот убежит. Женщина сурово поглядела на Сильви, как если бы признала в ней соперницу. Сильви была бы не прочь поговорить с нею, но женщина настойчиво двигалась в известном ей направлении, ведя за собой мужчину; девушка услышала, как она сказала своему спутнику: «Это прямо за углом, дорогуша». Выходит, мало завлечь кавалера, нужно еще куда-то его отвести.

Тут Сильви сообразила, что вышла на рю де Мюр и стоит напротив того склада, где семейство Пало хранило запрещенные книги. На улице было не слишком людно, но, быть может, мужчины как раз предпочитают искать блудниц на задворках? И правда, рядом с нею остановился какой-то мужчина.

– Скучаешь, милашка? – спросил он.

Сердце Сильви чуть не выпрыгнуло из груди. Она знала, что нужно произнести заветные слова насчет пяти су, но внезапно ощутила сильнейшее отвращение. Неужто и впрямь необходимо? А как же город и холод?

– Сколько за перепихнуться? – не отставал мужчина.

Об этом Сильви как-то не подумала. Она молчала, не зная, что сказать.

Мужчину явно рассердило ее молчание.

– Где живешь? Рядом?

Она не могла отвести его туда, где сидела и бессмысленно глядела в окно мать.

– Нигде, – наконец ответила Сильви.

– Тупая корова! – Мужчина пошел дальше.

Сильви захотелось плакать. И вправду тупая корова. Даже отдаться не смогла.

Потом она посмотрела на склад.

Возможно, запрещенные книги уже сожгли. Возможно, новый владелец мастерской использует склад под свои нужды – или сдал кому-то еще.

Но ведь ключ вполне может лежать на прежнем месте. И тогда склад станет ее комнатой для свиданий.

Девушка пересекла улицу.

Вытянула наружу кирпич у дверного косяка, сунула руку в отверстие. Ключ оказался на месте. Она достала его и вставила кирпич обратно.

Ногой она откинула мусор от двери, вставила ключ в замок, открыла дверь, прошла внутрь, заперла дверь на засов и зажгла фонарь.

Все выглядело, как раньше. Бочонки от пола до потолка, а между ними и стеной – достаточно места для задуманного. Пол, правда, каменный и грубый. Ну и ладно, это будет потайная комната ее позора.

Бочонки покрывал слой пыли, как если бы складом давно не пользовались. Интересно, а те, которые пустые, никуда не делись? Сильви попыталась сдвинуть один бочонок, и тот легко поддался.

За рядом бочонков стояли ящики с книгами. Все в сохранности. И тут Сильви словно осенило.

Девушка открыла один ящик. В нем лежали Библии на французском.

Как такое могло случиться? Они с матерью ничуть не сомневались, что новый владелец лавки присвоил себе все. Но, по-видимому, он не прознал о существовании склада. Сильви нахмурилась, размышляя. Отец всегда настаивал на сохранении тайны, был на этом все равно что помешан. О складе не знали даже работники, трудившиеся в мастерской. А самой Сильви велели не рассказывать ничего Пьеру до свадьбы.

Выходит, о складе знают лишь Сильви и Изабель.

Потому-то книги до сих пор здесь – сотни книг.

А книги – это деньги, если отыщутся те, кто отважится их купить.

Сильви взяла в руки французскую Библию. Эта книга стоила гораздо дороже пяти су, которые девушка надеялась заработать, торгуя собой.

По старой привычке она завернула книгу в грубую холстину и перевязала бечевой. Потом вышла со склада, тщательно заперла дверь и спрятала ключ.

И пошла домой, исполненная надежд.

Мама сидела в стылой комнате, глядя на холодный очаг.

Книги стоили дорого, но кому их продавать? Только протестантам, конечно. Взгляд девушки остановился на простынях, выстиранных накануне. Это простыни Жанны Мориак, одной из той общины, что собиралась на моления в охотничьем домике в предместье Сен-Жак. Муж Жанны, Люк, был грузовым маклером, что бы это ни означало. Прежде ему Библию не продавали, значит, он вполне может ее купить. Но вот осмелится ли, всего через полгода после налета стражи?

Простыни высохли. Сильви заставила мать помочь ей сложить белье. Потом спрятала книгу под простынями и пошла к Мориакам.

Она подгадала, чтобы прийти так, чтобы застать семейство за обедом. Служанка окинула Сильви оценивающим взглядом и велела обождать на кухне, но девушка слишком отчаялась, чтобы слушаться служанок. Она прошмыгнула мимо живой преграды и ворвалась в столовую. От запаха свиных отбивных ее замутило.

Люк и Жанна сидели за столом вместе с Жоржем, своим сыном. Люк радушно поприветствовал Сильви – он всегда был весел и бодр. Жанна смотрела настороженно: будучи опорой семьи, она частенько, как казалось со стороны, ощущала себя уязвленной добродушием и беззаботностью мужа и сына. Молодой Жорж, когда-то ухаживавший за Сильви, и вовсе старался не смотреть на девушку, что было объяснимо: из хорошо одетой дочки преуспевающего печатника она превратилась в нищую оборванку.

Сильви развернула простыни и показала книгу Люку, которого сочла подходящим покупателем.

– Я припомнила, что у вас нет Библии на французском, – сказала она. – Смотрите, вот чудесное издание. Мой отец гордился этой работой. Взгляните сами.

Сильви давно усвоила, что покупатель скорее приобретет книгу, если подержит ее в руках.

Люк с удовольствием полистал страницы.

– Французская Библия нам не помешает, – сказал он жене.

Сильви улыбнулась Жанне.

– Господь вас вознаградит.

– Но это незаконно, – возразила Жанна.

– Быть протестантом тоже незаконно, – заметил ее муж. – Книгу всегда можно припрятать. – Он посмотрел на Сильви. – Сколько?

– Мой отец обычно продавал за шесть ливров.

Жанна неодобрительно фыркнула, словно цена была чересчур высока.

– Из-за своих обстоятельств я готова уступить за пять, – поторопилась добавить Сильви и затаила дыхание.

Люк покачал головой.

– Вот если за четыре…

– Годится! – перебила Сильви. – Книга ваша, и да благословит вас Господь.

Люк достал кошель и отсчитал восемь серебряных монет. Эти монеты, иначе тестоны, были каждая достоинством в десять су, то есть в пол-ливра.