Бирский резко прекратил своё хождение и сел. Откинул прядь волос, падавшую на глаза. Прядь упала на то же место.

– Милостивые судари, – глухо заговорил Бирский, – всю последнюю неделю я был занят тем, что анализировал ЧП, имевшие место быть… э-э… на планете. Что меня обеспокоило? Во-первых, аномальная частота чрезвычайных ситуаций – будто кто развязал, как в сказке, мешок с несчастьями и выпустил их! Или открыл ящик Пандоры… Техногенные катастрофы, крушения, стихийные бедствия… А вчера я сделал самое неприятное открытие – девять ЧП из десяти были предсказаны предиктором! Они есть в списках, понимаете? Но все эти ЧП должны были происходить постепенно, одно за другим, на протяжении девяти с лишним лет! Понимаете?! – Бирский почти кричал. – Постепенно!

– Спокойней, Миша, – пророкотал Жданов, закуривая сигару, – спокойней…

– Да, конечно… – попригас Бирский и промямлил: – А теперь все эти ЧП валятся на нас, по десять в день…

– Факты? – коротко спросил Малиновский.

– Целая куча фактов, – равнодушно сказал Бирский. – Взрыв мезонного генератора в Лос-Аламосе должен был случиться пять лет спустя, а произошёл позавчера. Столкновение авиалайнера с супердирижаблем «Ариел» было предсказано на тридцать седьмой год, случилось же оно буквально час назад. И так далее, и тому подобное…

– Если я правильно вас понял, – заговорил Малиновский, – вы уверены, что в этой… мнэ-э… аномалии повинен предиктор?

– Нет, – покачал головой Бирский. – Не предиктор. И не предсказания. А наши действия по предотвращению предсказанных событий!

– Мишка, ну ты загнул! – прогудел из-под фикуса Царёв. – Ничего себе «предотвращение»! Мы себя спасали, ты не забыл? А потом генерала. Тимка вон Дашу спас!

– Да я же не спорю, – устало сказал Бирский. – Мы поступали правильно, мы и не могли поступить иначе! Но у природы свои понятия о справедливости…

– С этого места – подробнее, – попросил Жданов.

– Пожалуйста. Исследования, проведенные Институтом Неклассических Механик, а именно в лаборатории асимметричной или причинной механики, изучающей время как физический процесс, показали следующее. Именно время осуществляет все аспекты движения материи – от движения электрона по орбите вокруг ядра до столкновения галактик. Именно время направляет движение из прошлого в будущее и устанавливает причинно-следственную связь. Георгий Анатольевич, помните, мы сидели с вами в этом же здании, и не так давно, у пульта Большой Машины?

Генерал величественно кивнул.

– Тогда я только удивлялся, – продолжил начальник НТО, – этакой волне отказов! То есть получалось что-то странное – предсказания, сделанные предиктором, с августа месяца переставали сбываться! Сначала по мелочи, а в сентябре не случилась пара событий крупных. Меня это насторожило, но только на днях я понял, в чём дело…

– Гомеостазис Мироздания? – тонко улыбнулся Богессен.

– Представьте себе, да! – живо откликнулся Бирский и хрипло рассмеялся, глядя на выпученные глаза начальника ККНИ. – Всё стало на свои места, когда я разговорился с Аладьиным, руководителем научной группы, разрабатывавшей хроностабилизатор. Группа сочиняет ныне теорию темпорального поля… Ну, это не важно… дело в другом – хронофизики открыли так называемое субвремя – престранную субстанцию, где царствует неопределённость и вероятность. А теперь – внимание! Субвремя – очень стабильная среда, и вот летом хронофизики зарегистрировали темпоральную флюктуацию! Знаете, когда? Шестнадцатого июля! То есть тогда, когда мы бежали из НИИЭК! И пошло… Флюктуация за флюктуацией! Седьмого августа, когда «ликвидировали ликвидаторов», флюктуативный непокой был особенно силён. И я на неделю зарылся в чистую физику… – Михаил замялся. – И вроде как сделал открытие. Нобелевскую мне за него не дадут, да и чёрт с ней. Короче говоря, я понял следующее: время, а если точнее, темпоральное поле ответственно за все аспекты движения – распространение волн, колебания ядер, сердечный пульс… Ну, за все! А вот субвремя определяет последовательность действий, таинственный переход от причины к следствию, то есть судьбу.

Не знаю даже, можно ли употребить термин «физическая судьба», поэтому я обхожусь названием «фатум-процесс», или просто «Ф-процесс». Что же такое судьба в физическом смысле? Это такое сочетание случайных событий, которое наилучшим способом сохраняет баланс между действием и противодействием, нейтрализует и усредняет крайности.

А самое интересное вот в чём – приблизительно десять миллионов лет назад субвремя стабилизировалось, выйдя из состояния хаоса. Именно поэтому мы и смогли предсказать будущее! И если бы мы не вмешивались, всё бы осталось в норме. Но мы вмешались, стали поступать вопреки року, и в субвремени возникла гигантская флюктуация. Субвремя перешло в состояние сверххаоса, и теперь, как бы мы ни пытались, ничего больше предсказать не сможем! Стабилизация субвремени займёт как минимум миллиард лет… Сработал неведомый нам механизм, – благоговейно проговорил Бирский, – таинственный механизм Гомеостазиса Мироздания, и более никому во Вселенной не позволено будет предвидеть будущее и нарушать великий Постулат Причинности…

– То есть, – сделал ввод Малиновский, – работы по предиктору, развёрнутые в Европе и в Америке, нам уже не опасны?

– Совершенно! – воскликнул Михаил.

– Вы ручаетесь? – надавил министр.

– Абсолютно. Поймите, никакая сила не переломит закон природы!

– Это хорошо… – задумчиво проговорил Жданов. – Одной опасностью меньше… Но вернемся к ЧП. Что, теперь на нас посыплются все несчастья на годы вперёд?

– Нет-нет, – помотал головой Бирский, – что вы! Я ожидаю пика к концу следующей недели, а потом начнётся спад. Примерно с год мы не сможем точно предсказывать даже погоду. Потом, когда эманации сверххаоса ослабнут, всё вернется в норму.

Все присутствовавшие сидели притихшие и испуганные – коснуться корней Вселенной не всякому дано. Но и облегчение появлялось во взглядах и перемигиваниях – конец передрягам! Да здравствует покой и тишина!

– Однако! – крякнул генерал. – За это дело не грех и выпить. Так, всё, рабочий день закончен! Я угощаю. Учиним расправу над вкусной и здоровой пищей. Миша! Бирский! Не туда. На крышу! «Вертушка» вместит всех. Роман, это и тебя касается!

Министр обороны, лелеявший намерение смыться по-английски, покорился.

На крыше офиса было тепло и солнечно, хоть загорай. Обтекаемая «Анатра» раскручивала винты, нагоняя глухого свистящего рокота. Приглашённые расселись, и «вертушка» взлетела.

Тимофей со странным чувством глядел сквозь блистер вниз, на улицы и кварталы, уползавшие под днище вертолёта. Вот так же он летел июльским днем, но тогда его гнал страх, и полная неизвестность ждала впереди. А что его ждёт сейчас? Он покосился на Юлю. Девушка сидела, потупив глазки, и казалась грустной.

– Чего грустим? – сказал Кнуров.

Юля смущённо улыбнулась.

– А вы и в Эр такой же, как в Вэ-Эр, – сказала она.