Тимофей аж загордился…

Пронеслись понизу окраины, замелькали лоскуты дачных участков, потянулся лесной массив, испятнанный жёлтым и красным, проступили коробочки Королёва. «Анатра» села на полянке, едва не скашивая лопастями деревца, и выпустила пассажиров.

Дашу Жданов предупредил ещё четверть часа назад, и генеральская дочь расстаралась, накрыла столы, как полагается. Рассадила всех по местам и присела сама, поближе к лучившемуся Царёву, доверив мужчинам разлив крепких напитков.

Через час чинное застолье перешло в нормальную русскую гулянку – голоса зазвучали громче, женщины смеялись, все стали расходиться по дому, собираться в группы по интересам. Девушки сплотились в стайку и оккупировали пухлый диван – надо было срочно перемыть косточки всем присутствующим особям противоположного пола. Курящие вышли на балкон и принялись громогласно обсуждать перспективы Евразии на текущий исторический период. Царёв с Малиновским толковали на темы метапсихологии, Бирский с Гоцкало рассматривали морально-этические проблемы создания роботов-андроидов – раз уж Кнуров слепил софбота, самая пора запихнуть его в «железо». Тимофей прислушался.

– «Субъект или объект», понимаешь? – наседал Бирский. – Вот в чём вопрос! Как относиться к разумному роботу? Как к машине? Но он же носитель разума! Как к равному нам? Но это всё-таки робот, изделие, искусственно созданный предмет.

– Ерунда! – парировал Гоцкало. – А человеческие младенцы? Да они годами не имеют разума! Временно, я понимаю. Хто они, если разобраться? Получается, что биороботы. Самопро-граммирующиеся, саморазвивающиеся, полифункциональные биороботы!

– Балда ты! Даже у малышни есть душа! Вот такой вот карапуз может пожалеть маму, схитрить, пожадничать или проявить щедрость! Вот есть у андроида душа?

– Ну, ты мне сейчас наговоришь. Душа! Ты можешь дать мне чёткую, однозначную дефиницию этого понятия? Вот вроде мы ж все понимаем, что это такое, а объяснить не может никто! А разум что такое? Это ж те самые расплывчатые понятия, по которым бедные Тимкины софботы будут искать определения в информаториях. Нет, ну странно же получается – спорим, а сами даже не знаем сути предмета! Ум, воля, душа, разум, совесть… Где это всё в нас зарыто? Как найти совесть? В чём измерить волю? Как определить одушевлённость?

– Ничего, – буркнул Бирский и отпил из бокала, – алгоритм судьбы мы нашли? Нашли! Сыщем и алгоритм совести.

«Ага, – подумал Тимофей, – и заварим ещё одну кашу!» Он перешёл к Царёву. Тот делился с порядком захмелевшим министром обороны соображениями по метапсихологии.

– Понимаешь, в чём штука, – говорил Царев задушевно, – мы толком не знаем, где в человеке скрыта ридер-потенция. Ридер берёт мысль за тысячи километров, потому что у него прирождённая чуткость к психодинамическому излучению человеческого мозга. Понимаешь?

Малиновский кивнул и пошатнулся.

– Вот… Но как он это делает? Как воспринимает и расшифровывает психодинамические сигналы? Мы понятия не имеем!

– Изучать надо, – выдавил министр, икнул и сильно смутился.

«Правильно!» – согласился Тимофей и подкрался к девушкам.

– Я даже не знаю, люблю я его или это просто увлечение… – рассуждала вслух Даша. – Генка нормальный парень, и он мне нравится, но… Не знаю.

– А ты скучала по нему? – спросила Рита.

– Скучала, – улыбнулась Дарья. – Переживала… Но я такой человек, может. Папа говорит, что у меня переразвитое сочувствие. Я и не знаю, чувство у меня к Гене или сочувствие!

– Разберёшься, – утешила ее Ефимова, – надо просто подождать, и тебе всё станет ясно! – и неожиданно спросила, обернувшись к Юле: – А как тебе Тима?

– В смысле? – задрала бровку Шумова. Она не выглядела удивлённой, просто уточняла.

– Ну, мы с ним встречались… Весной ещё. А теперь я с Сергеем и… Понимаешь, Тимка мне всё равно не чужой. Он так переживал…

– А я заметила, – кивнула Юля. – Только не понимала, отчего он такой… – Девушка задумалась. – Тут сложно… Тимофей хороший… Симпатичный… И он настоящий.

– И богатый, – подсказала Даша.

– Так именно! Там столько девочек крутится, я ещё удивляюсь, как он меня на работу взял.

– А я РВ благодарна даже! – засмеялась Наташа. – Если бы Мишку тогда не гоняли по лесам и полям, ничего бы у нас с ним не было. А тут я вдруг поняла, что вот – он уйдёт, и я могу вообще никогда его не увидеть! И тогда я его соблазнила…

– Он сильно отбрыкивался? – улыбнулась Юля.

– Да нет, не очень! – рассмеялась Наташа, и её подружки тоже захихикали.

«Да кто б отбрыкивался…» – подумал Тимофей.

Послонявшись по дому, он поднялся на второй этаж и вышел на большой балкон, нависший над притихшим садом, где часто тлели огоньки сигарет десантуры. На балконе тоже собрались «куряки» – во главе с пыхающим сигарой генералом.

– И Планетарный банк, – говорил Жданов, – и Соединённый, и Русско-Азиатский открыли мне неограниченный кредит. Поверили. Или утратили доверие к Клочкову. Так что финансы у нас есть. Но времени – мало. Надо в срочном порядке договариваться с телекомпаниями и платить за ролики. Я хочу, чтобы все знали, с чем я иду, чего и ради кого добиваюсь.

– Может, идею о введении смертной казни пока попридержать? – несмело обратился кто-то из тени навеса.

– Нет, – покачал головой и сигарой генерал. – Пусть все знают, кто я и что я!

– Правильно! – поддержал Жданова Савельев. – Обыграем тему «твёрдой руки»! Многим понравится принцип сильной власти. Я знаю, Пеккала тоже носился с чем-то подобным, но тот бы быстро скатился до массовых репрессий. А у вас, генерал, есть чувство меры. И понятие справедливости. Власть не должна быть доброй, доброта пассивна, а со злом надо бороться и платить за него по справедливости.

– Как завещал великий Конфуций! – напыщенно произнёс Ершов, и все засмеялись, видимо, вспомнив некую старую шутку, памятную собравшимся.

«Пойду-ка я спать! – решил Тимофей. – Юльку бы рядышком положить… Нельзя! Ладно, потерплю один… Пока!»

«Ношусь с этим предиктором, как дурак с писаной торбой!» – подумал Клочков раздражённо. Потарабанив наманикюренными пальцами по гель-процессорам, президент задумался. Ничего Вещий Мозг не предвещал хорошего – электорат не желал иметь своим президентом Клочкова. Уже шлялись по улицам демонстрации, создавались комитеты, советы и прочие союзы – народ хотел подсадить в Кремль своего кандидата, то бишь Жданова.

– Гадский пипл! – прошипел Клочков и погладил корпус предиктора.

Эта машинёшка подкинула один способ подзадержаться на посту… Случись в стране чрезвычайная ситуация, можно ввести и чрезвычайное положение – распустить парламент и править лично, вплоть до рассасывания проблем и бед. Так говорил «Гото», таков «аварийный» фатум-вариант.