– Я просто не могу об этом думать.

– Помни: ребенок ни в чем не виноват.

Сильная мозолистая рука его сжала ее руку, и Шелби поняла – Нейв говорит не только об Элизабет, но и о себе самом. Это он, нищий полукровка, сын блудного отца и беглой матери, сполна испытал на себе горечь родительской нелюбви. Это он мучился, стыдясь того, чего не мог изменить. Сердце ее сжалось при мысли о том, сколько ему пришлось выстрадать, и Шелби мысленно поклялась, что никогда, никогда не причинит своей дочери такой боли!

– Пора, – вывел ее из задумчивости голос Нейва. – Вот и она. Идем встречать дочь.

Шелби подняла голову и увидела в небе черную точку самолета. Сердце ее отчаянно заколотилось, сомнения обрушились с новой силой. Что, если Элизабет ее не примет? Если они друг другу не понравятся? Если...

И в этот миг Нейв обнял ее за плечи, привлек к себе и жарко, страстно поцеловал. Все страхи и тревоги мгновенно вылетели у Шелби из головы; когда он наконец оторвался от нее, она могла только смотреть на него широко распахнутыми, потрясенными и счастливыми глазами.

– Это на счастье, – вдруг охрипшим голосом произнес он. – У тебя все получится, Шелби. Я знаю. Черт побери, да ты будешь лучшей матерью на свете!

– Надеюсь, – прошептала Шелби. Слезы жгли ей глаза. – Господи, Нейв, как я надеюсь, что хоть раз в жизни ты окажешься прав!

– Как? Я-то думал, я всегда прав!

– И ошибался.

Нервно рассмеявшись, она выбралась из машины. Самолет стремительно рос: приложив руку козырьком ко лбу, Шелби различала уже и закрылки, и выпущенные шасси. Все громче гудели моторы. Нейв вышел из машины и, став рядом с Шелби, тоже смотрел, как самолет заходит на посадку, как снижается, как шасси его касаются бетона.

Еще несколько секунд – и Шелби увидит свою дочь. Волнение охватило ее, на глазах, туманя зрение, выступили слезы. Шелби прикусила губу, борясь с непрошеной слабостью.

Самолет остановился в конце полосы. Через несколько минут показались люди: пилот помог выйти Марии, а вслед за ней по трапу нерешительно спустилась худенькая девочка в джинсовой рубашке и шортах. Легкий ветерок, пахнущий пылью и свежескошенной травой, ерошил ее короткие золотисто-рыжие волосы – такие же, как у Шелби.

Шелби держалась из последних сил, и Нейв, словно почувствовав это, обнял ее за плечи. Шелби не возражала. «Я не расклеюсь, – повторяла она про себя. – Я не зареву».

Элизабет приближалась неохотно, испуганно льнула к Марии. На милом детском личике отражался страх. Нейв был прав: поначалу им обеим придется нелегко.

Приблизившись к Шелби и Нейву, Мария застенчиво улыбнулась и подтолкнула девочку вперед.

– Здравствуй... здравствуйте, – с трудом выговорила Шелби.

– Здравствуйте, Шелби. Я вас хорошо помню. – Мария покосилась на Нейва. – И вас тоже.

– У вас все в порядке? – поинтересовался пилот – долговязый молодой парень. Он поставил на бетонную полосу два чемодана. – Вот ваш багаж. Если это все, то я полетел, мне сегодня еще два рейса надо сделать.

– Все отлично, – ответил за женщин Нейв и пожал летчику руку: – Спасибо.

Но, разговаривая с пилотом, он не отрывал глаз от перепуганной девочки, которая, быть может, приходилась ему дочерью.

– Изабелла, – нарушила неловкое молчание Мария, – это сеньора Коул, та самая, о которой я тебе рассказывала.

Элизабет попятилась и затрясла головой.

– Не хочу! – прошептала она.

– Но ведь ты всегда хотела узнать, кто твоя настоящая мама!

Элизабет скривила рот и отчаянно зарыдала, приговаривая что-то по-испански.

– Нет, нет, твоя настоящая madre – сеньора Коул, а я только...

Но Элизабет рыдала все громче. Мария присела на корточки и прижала девочку к себе, бормоча что-то успокаивающее. Сердце Шелби рвалось на части; наверно, она рухнула бы на бетон, если бы не сильные руки Нейва. Но вот, овладев собой, она высвободилась из его объятий и присела перед дочерью.

– Знаю, тебе сейчас очень больно, – заговорила она, глядя девочке в глаза. – Как и всем нам. Но, поверь, я не хочу разлучать тебя с Марией. Она всегда останется твоей милой madre. И все будет так, как ты хочешь. Ведь я люблю тебя, Элизабет, и...

– Я Изабелла! – глотая слезы, воскликнула девочка.

– Прости. Изабелла. Я буду звать тебя так, как ты привыкла.

Осторожно, чтобы не отпугнуть девочку, Шелби протянула руки и обняла ее – и почувствовала, как напряжено худенькое тельце дочери.

– Хочу, чтобы ты знала одно: я тебя очень люблю. Мне сильно тебя не хватало, и я так рада, что мы наконец встретились! Если бы я раньше знала, где ты, давным-давно приехала бы за тобой и забрала тебя… – Она хотела докончить «домой», но осеклась, ибо город Бэд-Лак, штат Техас, и для нее-то не был домом, а уж для Элизабет – и подавно.

– Ты сама всегда говорила, что хотела бы увидеть свою настоящую маму! – подбодрила девочку Мария. Выпрямившись и откинув волосы с лица, она взглянула на Шелби: – Изабелла давно уже знает, что она... что я ей не родная мать.

– А папа у меня есть? – всхлипнув в последний раз, поинтересовалась Элизабет. Робко-любопытный взгляд ее остановился на Нейве. – Где мой папа?

«О господи! А теперь что?»

– Он... скоро ты и с ним познакомишься, – выдавив улыбку, проговорила Шелби.

Нейв шагнул вперед, присев, осторожно сжал ручку Элизабет в своей огромной ладони и улыбнулся самой неотразимой улыбкой:

– Точно. Очень скоро познакомишься. Надеюсь, твой папаша тебе понравится!

Малышка несмело улыбнулась в ответ.

– Да, все образуется, – пробормотала Шелби.

Едва Элизабет выскользнула из ее рук, как она ощутила себя одинокой и обделенной. Ничего ей так не хотелось, как обнять дочь, прижать ее к себе и никогда-никогда не отпускать! Но Шелби понимала, что не стоит торопить Элизабет и давить на нее: девочке предстоит еще сжиться с мыслью, что у нее две мамы.

– Идемте. Сейчас мы поедем на ранчо, там пересядем на легковую машину и вернемся в город. – Нейв подхватил чемоданы; Шелби принужденно улыбнулась, не зная, что еще сказать: – В городе тебя ждет дедушка!

На сей раз Элизабет не улыбнулась – должно быть, почувствовала в словах матери фальшь. И Шелби это не удивило – хотя откуда девочке было знать, что дедушка вовсе ее не ждет, что он вообще не хотел внучки, не признавал ее существования, прятал ее от родной матери и уверял, что она умерла при рождении?

Невыплаканные слезы душили Шелби; но она напомнила себе, что в жизни не бывает легких путей и простых решений. Безоблачный конец возможен разве что в мелодраме: в жизни конец всегда еще и начало. Начало новых горестей, трудов и испытаний, но и нового счастья. И Шелби выдержит все – ведь теперь у нее есть дочь! А это главное.