– Если кто-то из них узнал Файфа или меня, то такая перспектива все еще возможна, – теперь Элиот направил свою беспощадную ярость на Ильзу, но она не возражала. По крайней мере, на нее он имел право злиться. – Если мастера душ еще могут подумать над тем, стоит нас освежевать или нет, то Эстер уж точно не станет медлить. Ты нарушила Принципы!

– Принципы – это глупость, – сказала Ильза, закипая от несправедливости.

Элиот драматично закатил глаза и потер переносицу.

– Глупость, – повторил он.

– Мы никому не навредили! Ну, никому из мастеров, по крайней мере. И мы добились того, зачем пришли.

– А зачем вы пришли?

Ильза и Элиот повернули головы к Файфу. Девушка видела, как его пытливый ум перебирает все детали прошедшего дня. Больше не было смысла что-то скрывать от Файфа.

– Расскажите, чем вы занимаетесь, и я возьму вину на себя, – добавил он, когда не получил никакого ответа. – Если нам все это аукнется, я скажу, что проводил исследование на местности, случайно активировал гаситель, и все быстро вышло из-под контроля. Эстер никогда на меня не кричит.

Ильза и Элиот обменялись взглядами.

– Конечно, причастность оракула трудно объяснить, – Файф стал чрезмерно серьезным, – но если я буду знать детали, то что-нибудь придумаю.

Взгляд Файфа заметался между Ильзой и Элиотом, пока те сверлили друг друга глазами. Что-то в выражении лица Элиота выдавало его многогранную тревогу, которую Ильза не могла понять.

– Он все видел, и мы перед ним в долгу, – сказала девушка. – К тому же, если будем действовать вдвоем, то небыстро ни за что никуда и ни к чему не придем[13].

Элиот закрыл глаза и тяжело вздохнул.

– Какое-то из этих «не-ни» явно было лишним, – пробормотал он и, проскользнув мимо Ильзы и Файфа, направился к обшарпанному на вид пабу.

* * *

Паб «Кудахчущая курица» располагался в «слабой точке». Как и его двойник в Ином мире, он выглядел необычайно мрачно. Заведение находилось в подвале и представляло собой узкое пространство чуть шире коридора. Окон – слишком мало, дерево в интерьере – слишком темное. Даже присутствие горящего камина не особо помогало сделать помещение светлее, поэтому в манящие, теплые летние вечера, подобные сегодняшнему, в пабе было неизбежно пусто.

Ильза, Элиот и Файф заняли столик в самом дальнем от барной стойки углу, заказали графин вина и сели, склонив головы друг к другу.

– Почему ты носишь с собой арсенал гасителей? – начал Элиот.

– Неудачным планированием можно спланировать неудачу, – сказал Файф. – Когда я увидел, что вы тайком уходите, предположил, что вы собираетесь куда-то за пределы Камдена. Либо, ну, на свидание.

Файф, судя по всему, пожалел о своих словах в тот же момент, когда они сорвались у него с языка. Неловкость передалась от одной пары глаз к другой, как круговая порука.

Ильза тут же рассказала ему обо всем. Она начала с того, как Элиот догадался, что Гедеон использовал городской запас веманты для контроля зависимых от нее оракулов и получения от них информации.

– Невероятно умно, – заметил Файф, бросив взгляд на Элиота. – Похоже на… Ну, похоже, что первоначально это твоя идея.

Элиот напрягся. Его лицо исказилось от злобы, но Ильза пнула парня под столом, и тот взял себя в руки.

– Я не знаю, где находится Гедеон, Файф.

– Я тебе верю, – пробормотал юноша и сделал большой глоток вина. – Я просто сказал, что здорово придумано.

Ильза продолжила рассказ, поведав о том, как они, подкупив девушку-оракула, отыскали аптекарскую лавку «Брекер и сыновья», а потом – что им удалось вытянуть клещами из Фредди Хардвика.

– Гедеон отправился в Доклендс вовсе не затем, чтобы похитить подмастерье. Он пытался проникнуть в какую-то усыпальницу в храме.

– Можно предположить, что эта усыпальница умерших провидцев, – нахмурился Файф, – но разжалованные провидцы сжигаются на костре, а их прах высыпается в Темзу.

– И нам хорошо известно, что Доклендс любит казнить своих лидеров.

Файф кивнул.

– Если память не изменяет, за мою жизнь они так расправились с двумя провидцами. Не удивлюсь, если существует усыпальница для останков почетных лидеров, но никому из нас о ней не известно, потому что ей не особо пользуются.

– Хорошие новости для нас, – сказал Элиот. – Чем меньше в ней содержимого, тем проще понять, что именно искал Гедеон.

– Но Хардвик сказал, что Гедеон не нашел то, что искал в усыпальнице, – заметила Ильза. – Так что он будет делать дальше? Где продолжит свои поиски?

Файф тряхнул головой. Он пожевывал губу, потерявшись в собственных мыслях.

– Это не очень хороший вопрос.

– Что, прости? – обиженно спросила Ильза.

– Нет. Извини. Я о том… Конечно, это хороший вопрос, просто не тот, на который нам нужен ответ. Элиот, тот аколит, которого вы допрашивали, сказал, что Когна с Гедеоном встретились на границе Доклендса?

– Верно. – В глазах Элиота вспыхнуло понимание. Ильзе тоже все стало ясно. – Потому что Когне знал о приходе Гедеона.

– Хардвик сказал, что Гедеону до Когны дела не было. Наоборот, это Когна в нем нуждался.

– Так что вопрос не в том, что Гедеон будет делать дальше, – серьезно сказал Файф. – Вопрос в том, что будет делать Когна.

Наступила тишина, поскольку никто из них больше не пришел к каким-либо выводам. С таким небольшим количеством информации Ильза не могла предугадать следующий шаг даже собственного брата, что уж говорить о каком-то оракуле.

После долгого мучительного момента тишины Элиот покачал головой и осушил свой стакан.

– Гедеон бросил Зоопарк, ограбил полгорода и нарушил Принципы. Все это не просто так, – он повернулся к Файфу. – У него есть цель. Как думаешь, смог бы какой-то беглый оракул заставить Гедеона изменить планы?

Файф покачал головой.

– Он упрямый. И настойчивый.

– Вот именно. Если Гедеону нужно то, что по его предположению хранилось в усыпальнице, то он продолжает искать эту вещь. Ты прав, нам нужно больше узнать об этом подмастерье. К тому же не помешает информация о том, кто похоронен в той усыпальнице.

Когда Элиот снова взглянул на Файфа, Ильза с облегчением увидела, что его гнев утих.

– Полагаю, опять настало время благодарить Файфа.

– Ты его так и не поблагодарил, – буркнула Ильза.

– Мне нужно было довериться твоему острому уму намного раньше.

Безудержный румянец окрасил лицо Файфа до самых ушей.