поддерживать Пруссаков. Ведь в случае, если Петербург поддержит притязания Берлина на земли, населённые немцами, то Лондону и Парижу ничего не останется кроме как отступить. Не начинать же вновь только что проигранную войну без особых шансов на победу.

Вот только мне лишнее усиление Пруссии было совсем не нужно. Может это и не совсем честно по отношению к союзникам и родственникам в Берлине, но, как я уже упоминал, национальные интересы для меня были куда более важными.

Поэтому наш ответ всем интересующимся дипломатам был такой: в случае если войну Дании первой объявит Пруссия, а дальнейшие боевые действия не выйдут за границы Шлезвиг-Гольштейна, Российская империя вмешиваться не будет.

В том смысле, что мы не против, если вы пойдете там и все вместе коллективно убьетесь, но вот приобрести от этого реальную выгоду хоть кому-нибудь, мы конечно не позволим. После этого Париж с Лондоном смогли в себе найти силы проявить принципиальность и объявили пруссакам, что изменить границы Дании они не позволят, и в случае необходимости окажут последним военную помощь.

Несмотря на это, Пруссия все равно — видимо ободренная нашим обещанием не допустить переноса боевых действий на собственно прусскую территорию — двинула войска вперед и 14 мая объявила войну Дании. Не успев толком закончиться, война в Европе полыхнула вновь.

Меня же ждал Царьград.

Глава 20

Я не торопясь шел по расстеленной прямо на древние камни мостовой красной ковровой дорожке. Сколько всего видели эти камни? Византий, Константинополь, Стамбул… Два с половиной тысячелетия истории, из которой полторы — в качестве столицы великой империи. Сначала Византийской, а потом — Османской.

Раздавались даже в России голоса с призывом перенести столицу в Царьград, продолжить тем самым историческую многовековую линию. Но мне казалось, что это все же неправильно. Россия — это больше чем Византийская империя и «подчиненное» положение великого города, стоящего на Босфоре, подтверждало данную сентенцию как нельзя лучше.

Войны, мятежи, заговоры, великие открытия, философские диспуты, религиозные противостояния, рождение и смерть миллионов человек. Казалось, сам воздух в городе наполнен историей. Каждый раз, когда я шел по этим камням, у меня совершенно непроизвольно вставала дыбом шерсть на загривке от осознания причастности к истории. Здесь ходили Ромейские императоры тогда, когда славяне еще кочевали где-то в недрах Евразии, и не выплеснулись с великим переселением народов на те земли, которые сейчас населяют. Уже тогда это был главный в мире центр цивилизации.

Ушли греки, потом ушли турки, теперь их место здесь будут занимать русские. Отныне, как говорится, и вовек. Ну во всяком случае, я на это очень надеялся.

Вдоль красной дорожки длинным зеленоватым — от цвета формы — коридором стояли гвардейцы в парадной форме. Подобно древним статуям они застыли, кажется, даже не дыша и лишь движения глаз, сопровождающих шествие императора, выдавало в них живых людей. В воздухе пахло морем и зеленью, а в момент, когда я пересек какую-то невидимую для других черту, расположившийся у входа в Святую Софию оркестр грянул недавно написанный гимн Российской Империи, вселяя в сердца людей радость и гордость за свою страну.

У Глинки в итоге получилась отличная музыка. В меру бравурная, в меру мелодичная, не знаю, было ли им создано что-то подобное в нашей истории, но тут ин заслуженно получил за написание гимна орден Александра Невского.

Перед самим входом в Святую Софию меня приветствовала толпа народа. На самом деле в Царьграде после его захвата русскими войсками население сократилось более чем втрое или даже вчетверо, и сейчас в бывшей столице османов проживало немногим больше 150 тысяч человек. Все еще достаточно много по российским меркам, город даже с таким поредевшим населением занимал почетное третье место среди всех «мегаполисов» империи. Почти сразу же после окончания войны стартовала кампания по переселению на присоединенные земли крестьян из центральных губерний и демобилизованных солдат. Последним отдавался приоритет, а наличие Георгиевского креста позволяло получить два десятка десятин на берегу моря совершенно бесплатно. Вполне приличный такой бонус для землепашца откуда-нибудь из-под Пскова.

Так вот несмотря на то, что Царьград изрядно опустел, встречала меня толпа весьма приличных размеров. В первую очередь это были местные греки и армяне, вернее лучшие люди этих двух общин, каждого из которых заранее проверила служба безопасности и только после этого допустила на церемонию. Ну а самые важные гости конечно же ждали меня внутри собора.

Новая война на осколках еще не потухшего конфликта, в которой Россия не собиралась принимать участие, открыла для нас уникальное окно возможностей заняться собственными делами, не оглядываясь на реакцию других европейских игроков. И первым делом, нужным для окончательного получения карт-бланша на любые внутренние преобразования стала моя коронация на трон Византийской, или как стала писать российская пресса — Ромейской, империи.

С одной стороны, еще одна корона, еще один пункт в длинном списке большого титула Российского императора мало на что могло повлиять. Ведь в конце концов, важно не то, сколько титулов у тебя есть, а сколько штыков ты можешь повести за собой, и сколько золота у тебя в казне. Вон британские короли вовсе без императорского титула всю историю как-то обходились, и это ничуть не умоляло величие самой империи.

С другой стороны, венчание меня второй императорской короной — одновременно с вынужденным отказом австрияков и турок от имперских титулов — как бы декларировало претензии России на совершенно новый уровень европейского влияния. Нет, был еще император в Париже — вернее пока император собственную столицу только осаждал, не желая устраивать кровавый штурм — а также Великобритания тоже считалась империей… Но именно вторая имперская корона как бы показывала реальное соотношение сил.

А еще это было невысказанным впрямую актом провозглашения такого себе протектората над землями бывшей Ромейской империи. Греция, Болгария, Сербия, Валахия, Трансильвания, Словакия — правители этих как бы независимых стран сегодня прибыли в Царьград чтобы засвидетельствовать свое почтение. Остальные, в том числе и союзные Венгры, и Пруссаки, ограничились дипломатическими представителями, правильно понимая контекст мероприятия и не желая ставить себя в подчиненное положение.

Перед самым входом в собор меня встретили трое русских фельдмаршалов и церемониально возложили на плечи подбитую горностаем и выкрашенную в пурпур мантию, что сопровождалось приветственными криками собравшихся у собора людей.

Поскольку последняя коронация Ромейского императора — и, собственно, в дальнейшем повторения этого действа не ожидалось, не венчают же каждого