взаправду! Я вдруг ощутила себя куда старше — лет двадцати, может… Не знаю, как это поняла — просто знала, и все. Кругом был пляж — пустой, ночь же… И будто бы мы с Резанцевым — ему тоже где-то за двадцать — лежим на песке… Вдвоем… Без одежды! Совсем! И не просто лежим!

— Да ты что?!

— А потом — как взрыв! Знаешь, как бывает, когда сама себя… Ну… Это самое… В дýше, например… Только в десять… нет, в сто раз сильнее! Сама не знаю, как не закричала! Хотела — но не сумела…

— Он тебя что, потрогал там?! — вытаращила на подругу глаза Майя. — Прямо при всех?! В клубе?!

— В том-то и дело, что нет! Он, кажется, вообще в тот момент руки опустил! А я все сама себе напридумывала! Я нимфоманка, да? — потупилась девочка.

— Резанцев точно не распускал рук? А то, знаешь, болтают про него разное…

— Точно!

— Ёклмн!

— И не говори! И что теперь делать?

— А Резанцев — он понял?

— Надеюсь, что нет. Почти сразу песня прервалась и всем велели выходить…

— Тогда ничего страшного, — прикинув, уверенно заявила смуглянка. — Пусть гадает, что случилось! И в себе причину ищет!

— А мне-то как быть?

— Точно не бегать от него! Клин клином вышибают: попробуй в следующий раз опять его пригласить!

— Да ты что?! Ни за что на свете! А если снова — это?!

— Тогда и будем думать, что да как. А пока — спишем на случайность.

— Легко тебе говорить: спишем…

— Ну… Не хочешь на танец — просто тогда с ним поговори для начала, — смилостивившись, снизила планку Майя. — О чем-нибудь нейтральном. И прислушайся при этом к себе…

— Думаешь? А вдруг…

— Ну что ты заладила: «а вдруг», «а если»! — рассердилась уже на подругу Абашидзе. — Если вдруг — все наши девки тебе обзавидуются! И я первая!

— Скажешь тоже!

— Уже сказала!

— Ну… — кажется, ни в чем не убежденная, протянула задумчиво Вика. — Ну, может быть…

В этот момент в туалет по своим делам вошла Инга Трефилова, и щекотливый разговор подруг прервался.

[1] Песня «Убили негра» группы «Запрещенные барабанщики»

12. Внеплановый душ

Юг Московской области, 10 июня 1985 года

Не знаю, как так вышло! Видимо, я на что-то отвлекся, временно уступив «права администратора» Младшему — и этот крендель успел согласиться сыграть негра из песни! Нет, я ничего не имею против африканцев, китайцев — да кого угодно! — но ведь это означало, что к выступлению меня разукрасят черной гуашью! Бр-р-р!

Единственное, что мне удалось отспорить, опомнившись — что негром я буду сугубо цивилизованным, одетым в брюки и рубашку — чтобы на виду оставались только лицо и кисти рук. А вот «моя мама» — ею стала Инга Трефилова — с радостью согласилась щеголять в купальнике и импровизированной юбочке из папоротника! В итоге на нее даже баночки гуаши не хватило, пришлось кому-то бегать, клянчить в третьем отряде еще одну.

Что до самого нашего выступления, то прошло оно неплохо. Заранее предупрежденные о том, «что этим хотели сказать авторы», зрители проводили нас со сцены бодрыми аплодисментами. Правда, на лицах членов жюри — старшего вожатого, старшего педагога и трех тетушек-кружководов –все же читалось легкое недоумение, но дежурно похлопали нам и они.

Дожидаться, когда выступит со своим номером первый отряд и будут подведены итоги конкурса, мы с Ингой не стали — время уже близилось к ужину, а нам еще нужно было успеть смыть с себя наш, прости Джордж Флойд, «блэкфейс». Поэтому, едва завершив выступление, мы поспешно выскользнули из клуба и почти бегом рванули на хоздвор — в душ. Разумеется, согласовав отлучку с Мариной и Вадимом. По дороге, к слову, нос к носу столкнулись с лагерной поварихой, куда-то спешившей с кухни, но та и бровью не повела — за годы работы в «Полете», должно быть, видала и не такое.

Расставшись с Трефиловой в коридоре административного корпуса, я вошел в мужскую раздевалку, аккуратно, стараясь окончательно не перепачкать вещи в потекшей от пота гуаши, разделся и с наслаждением нырнул под горячий душ. Провозился минут пять-семь — с лица и рук краска смывалась без труда — и столь же легко растекалась по всему телу серыми разводами. Но вот наконец дело было сделано. Выключив воду, я шагнул в сторону выхода — и вдруг замер: на пороге душевой стояла Яна Казанцева.

Девочка была одета — в юбку и футболку, на ногах — туфельки и гольфы. Ее колени, руки, шею и даже частично лицо покрывали бесформенные пятна, от бледно-розовых до густо-бордовых — видимо, следы недавних ожогов. Карие глаза в упор смотрели на меня — и совсем не так, как тринадцатилетняя девочка могла бы разглядывать обнаженного сверстника, больше это было похоже на прищур профессионального убийцы, выцеливающего долгожданную жертву. Я знаю, я такой однажды видел — но тогда, к счастью, интересовались не мной.

— Э… Это мужской душ… — выговорил я — прекрасно, впрочем, понимая, что Яна не просто двери перепутала — иначе бы она как минимум разделась, наверное?

Откуда она вообще тут взялась?

— Я знаю, — невозмутимо кивнула Казанцева.

«Прикройся!» — возопил Младший.

— Что ты здесь делаешь? — растерянно спросил я у Яны, кое-как спрятав срам за мочалкой.

— Исправляю ошибки, — бросила та, двинувшись на меня.

— Что?

Девочка была уже совсем рядом. Потянулась ко мне…

Короткий удар, еще один, затем третий — и я обнаружил себя сидящим на мокром полу. Ни руки, ни ноги у меня не двигались — правда, шея, вроде, поворачивалась, и язык шевелился… Мочалка валялась где-то в стороне.

— Какого… — начал было я.

— Спокойно, Андрей Викторович, — проговорила сверху Яна. — Это в ваших же интересах. Я от майора Круглова.

— Что?!

— Капитан Казанцева, Федеральная служба безопасности, — вроде как представилась девочка.

— Капитан Казанцева?!

— У неженатых и незамужних обычно лучше кэф Коннор, — не совсем верно истолковала мое удивление собеседница — меня вовсе не ее сохранившаяся девичья фамилия смутила.

— Так ты тоже из будущего? — ошарашенно выговорил я.

— Из настоящего, — строго поправила меня Яна. — Наше с