— А данное под присягой показание мистера Дерошика вы в расчет не приняли, правда?

— Я посчитал, что это неправда.

— Понятно.

И он вычеркивает все пункты под рубрикой «Возможность». После чего переходит к заключительному вопросу, вопросу «на выход». Как и при пулевом ранении, именно сквозная рана, рана с выходным отверстием, и разрывает в клочья плоть, и забрызгивает стены частицами жизненно важных органов.

— Таким образом, — говорит Кейси, — для вас остался неизвестным отрицательный результат анализа образцов на наличие катализаторов, вы не выяснили, что залог уплачен, что кредитные карточки восстановлены, что на банковские, счета поступило более миллиона долларов, вы не выяснили, не помирились ли супруги, не было ли у жены любовника, у вас не возникло подозрений относительно сестры. Упустив из виду все эти в высшей степени важные и несомненно относящиеся к делу факты, можете ли вы по-прежнему считать, что хорошо провели это расследование?

И, как и в самом начале допроса, Кейси не заботит ответ Джека. Будет это «да» или «нет», ему все равно. Что бы Джек ни ответил, выглядеть он будет теперь неважно.

— Да, могу, — говорит Джек.

Нет, выглядит он не так уж плохо. Кейси понимает это. Он может это утверждать и не глядя на монитор с его очками «за» и «против». Он видит это по лицам присяжных.

Они в растерянности. Не знают, что и думать. Они сомневаются.

Кейси понимает, что он подвел дело к патовой ситуации.

А это не годится.

И понимает, что должен сделать ход, который ему очень не хочется делать.

Телефонный звонок застал Летти дома.

Она ответила. Судя по голосу, звонит подросток.

— Мне надо с вами поговорить.

С легким азиатским акцентом.

Это Тони Кы, самый толковый из той мастерской, где разбирают машины.

— О чем? — спрашивает Летти.

Она знает, о чем будет разговор, но должна поддержать игру.

После легкой заминки паренек шепчет:

— О Тране и До.

Значит, думает Летти, Дядя Нгуен почувствовал, что пахнет жареным.

— Приходи в участок, — предлагает она, считая, что следует поторговаться.

Паренек едва сдерживает смешок:

— Нет, лучше где-нибудь еще…

— Чтобы нас никто не увидел? — спрашивает Летти с легким раздражением, тоном нервной учительницы.

— Ага, чтоб не увидели.

— На чем подъехать у тебя найдется?

— Ага, найдется.

Она назначает ему встречу у поворота на Ортега. Там, где за площадкой для пикников начинается пешеходная тропа в Кливлендский национальный парк. Оставишь машину под деревьями и поднимешься немного вверх по тропе.

— Будь там к семи, — говорит она.

— Утра?!

— Да. Учись просыпаться пораньше, — говорит она.

Дав отбой, она расчесывает щеткой волосы, чистит зубы, проделывает все необходимое с кремами и лосьонами и ложится в постель с книжкой и намерением вскоре погасить свет.

Но уснуть трудно.

Одолевают мысли.

О Пам.

Ее убийстве.

О Натали и Майкле.

И об этом сукине сыне Джеке Уэйде.

Двенадцать лет, думает Летти.

Считаешь, что можешь взять все, что было за эти годы, и зачеркнуть, забыть.

Ан нет, не можешь.

— Случалось ли вам лгать под присягой?

Кейси все-таки делает этот ход. Отпивает глоток воды и после этого произносит:

— Мистер Смит, случалось ли вам лгать под присягой?

Кейси не хотелось этого делать. Он рассчитывал, что Джек сдастся уже на первых вопросах и дело будет закрыто. Увидев свои очки, Джек должен был поднять лапки кверху, а вместо этого он стал размахивать ими, так что теперь Кейси вынужден нанести сокрушительный удар, отправив Джека в нокаут, хотя делать это ему и крайне неприятно.

Особенно после того, как он видит, что лицо Джека вспыхивает.

Джек и сам чувствует, что покраснел. Ну и стыдобушка, думает он, пропади она пропадом, даже лицо горит.

Присяжные тоже видят, как он изменился в лице. Они тянут шеи, чтобы обзор был лучше.

Джек чувствует на себе их взгляды. Они словно прожигают его насквозь.

Питерс вскакивает:

— Протестую! Ваша честь! Какая связь?

— Это вопрос о том, можно ли доверять подобному свидетелю.

— Предубежденность, ваша честь, — говорит Питерс, — не столько проливает свет, сколько подогревает страсти.

Мэллон глядит на юристов, потом переводит взгляд на Джека.

— Протест отклонен, — говорит он. — Можете продолжать.

И Кейси спрашивает вновь:

— Случалось ли вам, мистер Смит, лгать под присягой?

Ладно, хватит, думает Джек.

Принимай удар.

— Случалось, — говорит он.

И замолкает.

С минуту он и Кейси молча глядят друг на друга.

Своим взглядом Кейси словно хочет сказать: «Если б только ты мог удержаться на ковре, но…»

— Вы имеете в виду процесс по поводу поджога? — спрашивает Кейси.

— Именно.

— Вы солгали насчет того, каким образом было получено признание, не так ли? — спрашивает Кейси.

— Да.

— Вы клятвенно заверили суд, что признательное показание не было получено под давлением, верно? — продолжает Кейси.

— Да.

— На самом же деле вы выбили признание из подозреваемого, правда же?

— Да.

— А затем сказали суду, что этого не было.

— Да.

— В чем и заключалась ложь.

— Да. Ложь.

— И это не было единственной вашей ложью на том процессе, верно? — говорит Кейси, думая: Прости меня, Джек! Хочешь верь, хочешь нет, но я пытаюсь спасти твою шкуру. И твое место в компании. — Вы солгали тогда не единожды, верно?

— Да.

— Вы солгали насчет улики, правда же?

— Да.

— Вы сказали, что обнаружили улику на месте пожара, не так ли?

— Так.

— Но вы не там ее нашли, верно?

— Не там.

— Как попала эта улика на место пожара? — задает вопрос Кейси.