— Да пошел ты, Пизон, — прошептал Метилий. — Ты не сможешь

сделать это в одиночку.

— Правда? — Сбросив металлический ремень в пользу простого

кожаного, который не насторожит часовых звяканьем, Пизон подхватил

сверток с дерьмом. — Я вернусь позже, — объявил он другим своим

товарищам.

Любопытные взгляды следовали за ним, но Метилий – нет.

Разочарование охватило Пизона, когда он прошел пятьдесят, а затем

сто шагов от их палатки. Метилий был проверенным соратником – он должен

был сопровождать Пизона, даже если тот с ним не соглашался.

— Ты тупой ублюдок, — прорычал Метилий, у его левого локтя.

Пизон в восторге развернулся. — Ты идешь?

164

— Один ты все испортишь.

Ухмыляясь, как сумасшедший, Пизон преодолел дюжину шагов, прежде чем суровая реальность снова обрушилась на него. — Если Туберон в

своей палатке, мы отказываемся от плана.

— Ясно.

— Мы уйдем если за палаткой кто-то будет

— Если кто-нибудь из часовых бросит на нас подозрительный взгляд, мы сдадимся.

Шансы на успех казались настолько ничтожными, что Пизон снова

заколебался. — Может быть…

К его удивлению, Метилий подтолкнул его. — Мы сделаем это. Ради

Тулла и Вителлия.

Пизон провел языком по пересохшему рту. Он прогуливался вдоль

задней части палатки Туберона, прижимая завернутое дерьмо к телу. Слева

от него была боковая стена большого шатра, составлявшего штаб лагеря.

Шагах в тридцати от него Метилий стоял на коленях и делал вид, что

завязывает сандалии у угла большой палатки; на самом деле он следил за

часовыми. По их расчетам, у Пизона было сто ударов сердца – теперь

восемьдесят пять – чтобы проникнуть внутрь незамеченным. Оказавшись

там, у него будет достаточно времени, чтобы завершить свою задачу, если он

будет считать свой пульс и появится, когда часовые пройдут мимо.

«Достаточно времени», — угрюмо подумал Пизон. Это чертово безумие.

Туберона там не было, но были все шансы быть обнаруженным слугой.

Нервы Пизона ослабели – и окрепли. «Теперь отступать нельзя», — решил

он.

Прежде чем его храбрость снова подвела его, Пизон огляделся. Не

увидев никого, кроме Метилия, он опустился на колени, приподнял нижнюю

часть палатки и заглянул внутрь. Он выбрал прихожую, возможно, рядом с

обеденной зоной. На столах стояли чистые тарелки, чаши и столовые

приборы. В ряд стояли богато украшенные бронзовые подсвечники с

львиными лапами. В поле зрения никого не было, поэтому он положил свой

сверток внутрь и покатился за ним, позволив ткани упасть за собой.

Он уже вспотел, но изнуряющая жара палатки и ужас, вызванный тем, что он теперь будет предан суду, заставили его лоб покрыться свежей

испариной. «Успокойся», — сказал он себе, глубоко дыша. По его несколько

сбитым расчетам, часовой должен был появиться в любое время. Двадцать

ударов сердца спустя размеренная поступь и шорох кольчуги подтвердили

правильность его теории. «Я внутри», — подумал Пизон. Проснувшееся

любопытство заставило его подкрасться к перегородке, отделявшей эту

комнату от соседней.

165

Также пустая, но освещенная мерцающими масляными лампами, это

была столовая. Роскошные ложа были расставлены обычным образом. Столы

и стулья превосходящие все, что видел Пизон, предлагали более простые

способы посидеть и поесть. Низко пригнувшись, со свертком в руке, он

прокрался внутрь. Было два выхода; из-за одного он слышал голоса. В панике

он направился к другому выходу. Отодвинув перегородку на ширину пальца, он заглянул в следующую комнату. Надежда всколыхнулась у него в груди.

Похоже, это была гостиная или уголок для отдыха; был шанс, что она вела в

спальню Туберона.

У Пизона не было другого выбора, кроме как попробовать. Он на

цыпочках прокрался внутрь, мимо обитых подушками кресел и

раскрашенной статуи изящной полуобнаженной Дианы, к перегородке в

дальней «стене». Удача продолжала сопутствовать ему – в соседней комнате

тоже никого не было, но деревянные сундуки свидетельствовали о том, что

он добрался до личных покоев Туберона. Его надежды подтвердились, когда

он поднял крышку одного из них и обнаружил внутри прекрасные туники и

нижнее белье. Со вспышкой вдохновения он намазал вонючий кусок на

одежду. Это было так забавно, что он проделал то же самое с содержимым

второго сундука, завернув дерьмо