– Да.

– Что вы сделали?

– Я вошел в свой номер и стал наблюдать через глазок. В номере была пара. Сначала вышел посыльный с багажом, а потом вышли и они сами. Дверь не захлопнули. И я прошел через коридор в их номер.

– Что вы там делали?

– Для начала осмотрелся. Мне повезло – в мусорной корзине лежало несколько конвертов. Похоже, в них рассылали поздравления на свадьбу. Там было написано: Дэниелу и Линде, мистеру и миссис Прайс. Очевидно, мужчину звали Дэниел Прайс. Я назвал это имя и номер комнаты, чтобы договориться с Жизель Деллинджер о встрече.

– А зачем вы так сложно все обставили?

– Во-первых, я знаю, что отследить можно все. Все что угодно. И я не хотел, чтобы на меня вышли. К тому же когда я работал в полиции, то имел дело с отделом нравов. И знаю, как проститутки и сутенеры дурачат правоохранительные органы. Тот, кто стоял за Жизель, должен был перезвонить мне в отель. Так они подтверждают – во всяком случае, надеются подтвердить, – что я не из полиции. Увидев незапертую дверь номера напротив, я подумал, что этот вариант лучше. Никто никогда не выйдет на меня. Или на Марко.

Таким ответом Лэнкфорд пересек черту между неумышленным правонарушением и сознательным сговором. Будь он моим клиентом, я бы его тут же прервал. Но у меня был свой клиент. И его требовалось оправдать. Поэтому я поднажал:

– Следовательно, вы знали, что произойдет с Жизель Деллинджер той ночью?

– Нет, не знал. Я просто принимал меры предосторожности.

Я внимательно изучал Лэнкфорда, пытаясь понять, то ли он искусно скрывает свою собственную вину в убийстве, то ли говорит правду.

– Получается, вы назначили ей вечером свидание, а потом ждали ее в фойе, правильно?

– Да.

– Прикрываясь от камер шляпой?

– Да.

– А затем проследили ее до дома на Франклин-авеню?

– Да, проследил.

Тут вмешалась судья. Она обратилась к присяжным:

– Дамы и господа, сейчас мы сделаем небольшой перерыв. Прошу вас пройти в комнату присяжных. И пожалуйста, не расходитесь. Адвокатов и свидетеля я прошу остаться на местах.

Я знал, что будет дальше. Судья не могла просто сидеть и смотреть, не предупредив Лэнкфорда об опасности. Как только двери в комнату присяжных закрылись, она развернулась к моему свидетелю.

– Мистер Лэнкфорд, вы привели с собой адвоката?

– Нет, не привел, – спокойно ответил Лэнкфорд.

– Если хотите, я прерву дачу показаний, чтобы вы могли проконсультироваться с адвокатом.

– Спасибо, ваша честь, не нужно. Я намерен дать показания. Я не совершал никакого преступления.

– Вы уверены?

Этот вопрос можно было понять двояко. Был ли Лэнкфорд уверен, что ему не нужен адвокат, или был ли он уверен, что не совершал преступления?

– Я намерен дать показания.

Какое-то время судья, словно оценивая, пристально разглядывала свидетеля. Потом отвернулась и знаком подозвала пристава. Что-то ему прошептала, и тот незамедлительно прошел к свидетельской трибуне и встал рядом с Лэнкфордом, положив руку на свой пистолет.

– Мистер Лэнкфорд, встаньте, пожалуйста.

Лэнкфорд в недоумении встал. Посмотрел на пристава, затем на судью.

– Вы носите оружие, мистер Лэнкфорд? – спросила Лего.

– Э-э… да, ношу.

– Сдайте оружие мистеру Эрнандесу. Оно будет храниться у него до конца дачи показаний.

Лэнкфорд не пошевелился. Стало ясно: Лего обеспокоена тем, что свидетель вооружен и может причинить вред себе или окружающим.

– Мистер Лэнкфорд, – с нажимом повторила судья, – передайте, пожалуйста, ваше оружие мистеру Эрнандесу.

В ответ Эрнандес одной рукой расстегнул кобуру, а другой нажал микрофон на плече, видимо передавая какой-то сигнал сотрудникам службы безопасности.

Лэнкфорд в конце концов поднял руку и отвернул полу пиджака. Затем медленно вытащил пистолет и протянул его Эрнандесу.

– Спасибо, мистер Лэнкфорд, – сказала судья. – Можете сесть.

– У меня с собой еще карманный нож. Его тоже отдать?

– Нет, мистер Лэнкфорд, можете оставить. Пожалуйста, присаживайтесь.

По залу пронесся вздох облегчения, когда Лэнкфорд сел на место, а Эрнандес отнес пистолет к своему столу и запер в ящике. Тут через заднюю дверь и зону ожидания в зал вбежали четверо приставов. Судья тотчас же отменила боевую готовность и пригласила присяжных.

– Мистер Холлер, можете продолжать, – кивнула мне Лего.

Я поблагодарил судью, а потом попытался зацепиться за вопрос, на котором меня прервали:

– Мистер Лэнкфорд, вы просили агента Марко встретиться с вами на Франклин-авеню?

– Нет, я ему позвонил и назвал адрес. Затем я ушел. Дело было сделано. И я отправился домой.

– А два часа спустя Глория Дейтон, известная также под именем Жизель Деллинджер, была мертва. Все верно?

Лэнкфорд потупил взгляд и кивнул:

– Да.

Я посмотрел на присяжных и понял, что все осталось по-прежнему. Признание Лэнкфорда их просто загипнотизировало.

– И снова я задам этот вопрос, мистер Лэнкфорд. Вы знали, что той ночью она умрет?

– Нет, не знал. Если бы я…

– Что?

– Ничего. Не знаю, что бы я тогда сделал.

– А что, по-вашему, произошло, когда вы сообщили Марко адрес Глории Дейтон?

Форсайт возразил, сказав, что формулировка вопроса подразумевает домысел, но судья не приняла протест во внимание и позволила Лэнкфорду отвечать. Лего, как и все в зале суда, хотела услышать ответ.

– Я не знаю, – покачал головой Лэнкфорд. – Той ночью, перед тем как дать Марко адрес, я снова спросил, что происходит. Он утверждал, что всего лишь хочет поговорить. Мол, узнал о ее возвращении в город, потому что она позвонила ему с предоплаченного телефона и сказала, что получила повестку по какому-то гражданскому делу. Марко сказал, что должен ее найти, чтобы это обсудить.

Ответ Лэнкфорда я подчеркнул молчанием. По сути, я сделал свое дело.

– Зачем вы согласились на просьбу агента Марко?

– Он меня контролировал. Я себе не принадлежал.

– Как?

– Десять лет назад я работал по двойному убийству в Глендейле. На Салем-стрит. Тогда мы и познакомились. Я совершил ошибку…

Голос Лэнкфорда едва заметно дрогнул. Я не стал его торопить. Он собрался с силами и продолжил:

– Марко пришел ко мне. Сказал, что есть люди… люди, которые заплатят, если дело останется нераскрытым. Понимаете, заплатят мне, чтобы я его не раскрыл. По правде говоря, мы с моим напарником скорее всего его и не раскрыли бы. Там не было ни единой зацепки. Налетчики, наверное, были иностранцами и потом просто вернулись на родину. Я тогда подумал: ведь ничего не изменится? Мне нужны были деньги. Я развелся, и моя жена – бывшая жена – собиралась увезти сына: переехать в Аризону и забрать его с собой. А мне нужны были деньги на приличного адвоката. Моему мальчику только исполнилось девять… Поэтому я взял деньги. Двадцать пять тысяч. Марко обо всем договорился, и я получил деньги. А потом…