На этот раз почти два года под всевозможными предлогами решение дела затягивалось, но все-таки состоявшийся 29 октября 2008 года суд принял решение в мою пользу. Это произошло впервые за все мои многочисленные обращения по защите в суд. Но почему-то судья Деднева, которая вела процесс, вскоре после этого решения вдруг оказалась уволенной (или уволилась?) из Хамовнического суда. Да и решение суда мне не отдавали на руки. Когда же мой адвокат Алексей Яровой взялся истребовать решение, то ему вовсе ответили: «Такого дела вообще не было и суда не было, вы что-то и путаете, откуда вы это взяли?» И это говорили тому адвокату, который на протяжении двух лет постоянно ходил в суд и не пропустил ни одного заседания! Эти «служители правосудия», чтобы утихомирить и вывести нашего адвоката из здания суда, пригласили даже судебных приставов, заявив, что «он не в своем уме и не адекватен». Хорошо, что Алексей Яровой был не один и проявил профессиональную настойчивость. В конце концов, появился заместитель председателя суда Тюленев и вынес под мышкой наше дело, а потом вдруг, глядя наивными глазами, заявил: «Нашей вины тут нет, мы в пропаже дела ни при чем, это ваша судья такая, она виновата, что мы не могли найти дело!» Все походило на должностное преступление, потому что до этого и я сама приходила за решением, и тогда дело находилось в канцелярии, мне его открыли, выдали его номер, и вдруг - низкопробный розыгрыш, спектакль, что «такого дела в суде никогда не было!» Мировые детективы блекнут перед сюжетами из живой российской судебной жизни.

Это было не первое мое столкновение с судьей Тюленевым. До этого он работал в Краснопресненском суде. Тогда я подала в суд на полковника КГБ в отставке Михаила Любимова за то, что он написал в статье о том, что я находилась с Ельциным, когда он падал с моста, что распивала вместе с ним водку на берегу Москвы-реки на Успенском шоссе, да еще в обнаженном виде... В обнимку с ним пела «Подмосковные вечера»... А любимовские чекисты, оказывается, обеспечивали нашу безопасность... С трудом мы достали оригинал той грязной газетенки (называлась она «Совершенно секретно») и подали в суд. На первом же заседании Краснопресненского суда судья Тюленев, как мне кажется, из тех, к кому попадают дела с предрешенным исходом, повел себя просто безобразно. Когда у него не хватало аргументов, он вскакивал с кресла, убегал куда-то, потом возвращался и начинал снова вести себя неприлично агрессивно. Может быть, там, куда он убегал, кто-то сидел и консультировал его, не знаю. И после этих заседаний я дала себе слово: никогда ни в какие суды не обращаться. Тюленев и такие, как он, дискредитируют само святое понятие «служитель правосудия». Обращаться в суд к таким бесчестным судьям - это значит не уважать себя. Верхом цинизма Тюленева было изъятие из дела оригинала газеты «Совершенно секретно» с пасквилем, и после этого он заявил, что «оригинала газеты вовсе не было»! А когда мы предъявили ему второй экземпляр описи предоставленных документов, он изобразил удивление: «Ой, действительно, была газета! Но сейчас ее в деле нет! И пока вы не предоставите еще один оригинал газеты, я дело рассматривать не буду!» Так и остался тот вопрос на совести Тюленева.

И вот опять на моем пути появился тот же самый судья Игорь Тюленев, который, кстати, вскоре пошел на повышение на должность заместителя председателя Хамовнического суда. Заслужил, значит! Но что за судьба: теперь уже и в Хамовническом суде дело по клевете десятилетней давности, возведенной на меня генералом армии Валентином Варенниковым, оказалось в руках судьи Тюленева. Он начал опять затягивать, запрашивать всевозможные дополнительные документы. Когда я узнала, что дело находится у Тюленева, то не стала представлять дополнительные документы, а заново подала иск. Конечно, смешивать всех судей нельзя, ведь выиграла же я все-таки это дело! Судья Любовь Владимировна Деднева запомнилась мне как честный, объективный человек. Хотя чувствовалось, какое колоссальное давление на нее оказывалось: даже начало последнего заседания откладывалось в течение шести часов, а в это время в кабинет судьи постоянно входили и выходили какие-то личности важного вида с портфелями. Но, с другой стороны, я понимала, что если бы было хоть одно доказательство или свидетель, что сказанное в той статейке - правда, то судья Деднева не смогла бы решить дело в мою пользу. Затягивание дела почти на два года было нужно адвокату и приспешникам генерала, чтобы попытаться найти хотя бы что-нибудь против меня.

Заседания откладывались под разными предлогами. Поначалу никто со стороны ответчика не являлся в суд, а затем приходил лишь его адвокат. И каждый раз адвокат находил предлог, чтобы затянуть дело, перенести рассмотрение. Поводы для этого использовались порой смехотворные: то «подзащитный находится за границей и ничего не знает о судебном заседании», то «у адвоката нет доверенности», то «газета приостановила выпуск». Судья вынуждена была идти у адвоката на поводу, без конца переносить и откладывать заседания.

Сказать, что мне было противно и тяжело обращаться с иском на этого старого человека, - значит не сказать ничего. Я уважала возраст генерала армии, зная, что, кроме возраста, никакие иные его качества уважения не заслуживают. Я терпела все происки, которые он творил по указке на протяжении десятка лет. Никогда в жизни не была склочницей и интриганкой. Но любому терпению есть предел. Наконец точка поставлена.

В ходе этого судебного разбирательства ни с того ни с сего с Варенниковым произошла метаморфоза: он вдруг стал вести себя корректно и вежливо. Разные очень уважаемые люди: генералы, академики - приходили с подарками от его имени и просили меня отозвать судебный иск. Передавали мне, что генерал Варенников меня очень уважает и восторженно обо мне отзывается. Передавали его слова, что я много смогла сделать для ветеранов то, что никто не смог сделать, что в тяжелые времена забвения ветеранов и участников войны я поднимала их дух. Мне передавали слова генерала: «Я же однажды перед Сажи извинялся».

Видно, генерал забыл, что те извинения были в 1994 году и приносились совсем по иному поводу. С тех пор усилиями

генерала Варенникова организовано и осуществлено столько прицельных «бомбометаний», что на осмысление содеянного ему не хватит жизни. А генеральские посыльные нужны были для того, чтобы я закрыла судебный вопрос.

Да я бы и закрыла его. Но ведь клевету генерала в мой адрес слышали и читали вся страна и весь мир, а правду