– Конечно, – улыбнулся Игорь. – Чай нам всем не помешает. А капитану Дробжек, будьте добры, положите побольше сахару.

Чай, как по волшебству, немного расслабил всех, как и принесенные многоопытным Стрелковским шоколадные конфеты, и скоро они уже болтали, почти как друзья.

– Мы очень переживаем, – говорила самая болтливая соседка. – Ну как так, Полька пропала, а никто и не дергается, будто и не случилось ничего. Хорошо, что вы пришли.

– Спасибо за шоколад, – дополнила вторая. А третья ничего не говорила, она сосредоточенно жевала уже пятую конфету.

– Девушки, – доброжелательно и доверитель но произнес Игорь Иванович, – а может, подскажете, с кем, на вашей памяти, Богуславская плотно общалась? Или не плотно, но хотя бы упоминала. Вдруг нам еще что про нее расскажут?

Девушки задумались. Коробка с конфетами стремительно пустела, и Игорь сделал себе мысленную пометку: надо сделать стратегический запас в своем кабинете.

– В приют она вроде ходила для собак, – неуверенно сказала третья, справившись со сладким. – Тут поблизости он, как называется, девочки, не помните?.. Ласковый… пес? Друг?

– Верный друг, – вспомнила первая, и остальные закивали: да, точно. Игорь записал.

– И еще она просила, пока нет ее, к бабушке заходить, старенькой. Деньги оставила на продукты. Правда, – девушка смутилась, – мы уж неделю не были, не соберемся никак.

– К какой бабушке? – недоуменно спросил Стрелковский. Живых бабушек у принцесс не было.

– Не к родной. Она с ней на улице где-то познакомилась, вот и помогала. Как не на работе, то либо в приюте пропадала, либо у бабушки. Сейчас адрес вам запишу, – соседке явно было неловко, – а мы обязательно зайдем завтра, проведаем.

Адрес был торжественно вручен, и, поговорив еще немного, Игорь решил прощаться, тем более что на улице уже темнело.

– Кстати, – вспомнила, когда они уже стояли на пороге, одна из соседок. – Мы же поначалу с ней вместе у Палыча занимались. Они и спелись отлично, оба на брусьях работать любили. Вы бы с ним поговорили, они даже дружили вроде.

– А Палыч – это кто? – уточнил Игорь Иванович.

– Да физрук наш второй, допы ведет, секции всякие, соревнования. Только он ушел уже, наверное.

– Ничего, – усмехнулся Стрелковский, – мы завтра еще зайдем. Спасибо вам, прекрасные леди. Вы нам очень помогли.

Он чувствовал непонимающий взгляд напарницы, а девушки, раскрасневшись, хором прощались и приглашали зайти еще.

– Капитан Дробжек, – спросил Игорь, когда они уже спустились вниз и садились в машину, – что скажете?

– Не врали. Если и утаивали что-то, то непринципиальное, – ответила Люджина и пристально взглянула на него. – Вы чем-то недовольны, полковник?

– Я хотел бы высказать пожелание, – сказал он как можно деликатнее, – а принимать его во внимание или нет, решайте сами. Хорошо?

– Слушаю вас внимательно, – резковато проговорила женщина.

– Смените форму одежды на более располагающую. Нам нужно разговаривать с людьми, а не пугать их. И будьте чуть доброжелательнее, пожалуйста. Если понадобится пугать, напугаем и без формы. Что скажете?

Менталистка некоторое время смотрела на него, потом пожала плечами.

– Так точно, полковник. Мы сейчас по домам?

– Нет. Давайте заедем к нашей загадочной бабушке. Не думаю, что там будет что-то важное, поэтому отработаем по-быстрому сегодня, а завтра уже пойдем по перспективным свидетелям.

«Бабушка» Полины жила в стареньком четырехэтажном здании, видимо, полном таких же бабушек и дедушек. Они сидели на скамеечках под фонарями и что-то живо обсуждали или медленно ходили туда-сюда вдоль дома, совершая ежевечерний моцион. Дом горел редкими огнями окон и лестничных пролетов, и даже в наступающей октябрьской темноте было видно, какой он потертый и пожилой – совсем как его обитатели. Но на окошках подъездов висели трогательные разномастные занавесочки, виднелись горшки с цветами. И клумбы у подъездов были ухоженные, выложенные какими-то камешками, цветными стеклышками.

А еще вокруг вертелось неприлично много кошек. Так много, что пришлось парковаться подальше, чтобы не проредить местное кошачье сообщество.

Старички у подъезда живо заинтересовались посетителями, и Игорь почтительно поздоровался с ними, поинтересовался здоровьем, сообщил, к кому идет. Ему тут же вывалили ворох сведений про искомую старушку, так что на второй этаж они поднимались, зная ее биографию чуть ли не с рождения.

Долго звонили в дверь, и полковник уже думал уходить, хотя свет в окне горел, но тут повернулся ключ в замке, и дверь открылась. На него, подслеповато щурясь, смотрела классическая столичная бабуля – ухоженная, несмотря на немощь, слабенькая, но с хорошей осанкой, аккуратно убранными седыми волосами, в платье, а не в халате.

– Добрый вечер, – поздоровался он. – Тамара Марковна, позвольте представиться: Стрелковский Игорь Иванович. Это моя помощница, Люджина. Мы занимаемся расследованием пропажи Полины Богуславской, вы ведь были знакомы?

– Здравствуйте, – хорошо поставленным учительским голосом сказала старушка. – А я-то думаю, почему Полечка не приходит? Мне уже трудно спускаться, а магазин далеко. Проходите, будьте добры, – пригласила она их, – сейчас я чаек наведу, откушаем.

В квартире не пахло старым телом и затхлостью, как это бывает в домах стариков, но пыли было достаточно, и ветхая мебель, и пожелтевшие обои, и потертые полы просто кричали о бедности. Видно, что бабушка пытается по мере сил поддерживать порядок, но сколько их оставалось, сил этих?

Чай был пустой, и она сдержанно извинилась, что не может предложить ни сахара, ни чего-то другого. Затем что-то вспомнила, забралась в шкафчик, вытащила мешочек с сухариками.

Люджина подавленно молчала и упорно грызла сухари.

Бабушка рассказала немного. Познакомились они с Полиной год назад, в магазине. Тогда у Тамары Марковны не хватило денег на часть продуктов, и Полина, стоявшая позади нее в очереди, доплатила остаток. Потом проводила до дому, донесла пакет. Посмотрела на быт, заглянула в холодильник, ужаснулась. С тех пор два раза в неделю приходила, вымывала дом, приносила продукты, деньги, обеды варила, гулять выводила под руку. Старушка сначала ругалась, пыталась даже не пускать, но Полли просто оставляла продукты у дверей, а на следующий вечер приходила снова. Про себя рассказывала мало, сказала только, где учится, и что увлекается спортом, скалолазанием, и что у нее большая семья, и что мама погибла.

– А так и не знаю я ничего больше, милые, – со вздохом подвела итог старенькая учительница. – Вот, считайте, полтора месяца ее нет уже, соскучилась я. Подружки Полечкины пару раз приходили, да и она немного денег оставила. Вы уж найдите ее, пожалуйста, – и старушка просительно глянула на Игоря, затем на Люджину.

Напарница его вдруг потерла раскрасневшийся нос, дернула головой, вскочила.