пистолета, наблюдая за пришедшим в себя Пьером Клавье. Безопасник пытался выглядеть спокойным, однако по лицу то и дело пробегала нервная дрожь, выдавшая гигантское внутреннее напряжение. Еще бы, когда, очнувшись находишь себя крепко привязанным к стулу, а напротив тебя мрачный инквизитор, готовящий для тебя адскую пытку. Он бы и сам занервничал. Анжелина тем временем нашла гладильный аппарат, подсоединила его к электросети и теперь дожидалась, когда поверхность накалится до красна. Еще одна вещь, нисколько не способствующая внутренней гармонии.

Пабло вставил очередной патрон, хищно оскалился и встретился глазами с безопасником.

– Ты ведь понимаешь, что я все равно добьюсь от тебя ответов?

Тот ничего не ответил. Лишь крепче стиснул челюсть. Вроде бы не идиот, учитывая должностное положение в службе Имперской Безопасности, примерно соответствующее бывшему реальному положению самого Пабло в Конгрегации, и должен понимать кто перед ним, и на что способен.

– Знаешь, Пьер, мы конечно не в инквизитории, и я сильно стеснен в пыточном оборудовании, тем не менее думаю сумею тебя порадовать. – он всунул патрон в последнюю пустую ячейку, после чего вставил магазин и передернул затвор GMA. – Ты сильно поможешь мне, а самое главное самому себе, если ответишь на интересующие меня вопросы. Их несколько. Во-первых, каким образом ты причастен к убийству Папы? Во-вторых, кто именно стоял за организацией покушения? И, в-третьих, какие у вас еще планы?

Люди, оказавшиеся в положении безопасника ведут себя по-разному. Кто-то трясется от страха, в конечном итоге теряя сознание. Кто-то начинает бравировать и оскорблять допрашиваемого, показывая тем самым свою мнимую храбрость. Кто-то предпочитает и вовсе никак не реагировать. Пьер Клавье оказался из числа последних. На лбу выступили бисеринки пота, однако во всем остальном выражение лица осталось неизменным – равнодушие каменного истукана. Ну да, все же он агент Имперской Безопасности со стажем в двадцать лет, и глупо ожидать, что при первой угрозе он начнет рыдать и каяться во всех смертных и не очень грехах. Пабло и не ожидал. Он изначально понимал – тут придется поработать.

Ладно. Тогда, пожалуй, приступим.

Пабло сделал шаг к привязанному прочным силиконовым шнуром безопаснику и приставил дуло пистолета к коленной чашечке правой ноги.

– Знаешь последствия от выстрела в колено? Не смертельно. Пару месяцев и заживет. Однако боль просто адская. Да и хромота останется на всю жизнь. В общем, весьма неприятная, но зато очень эффективная штука. Ну как, будешь и дальше строить из себя каменного сфинкса, или все же поговорим?

Тело Пьера заметно напряглось, а по щекам скатились новые капли пота, оставляя за собой влажные следы. Может быть он бы и заговорил, но Пабло предпочитал показывать наглядный пример. Так почему-то лучше усваивается.

Сильнее вдавив дуло GMA в колено, инквизитор спустил курок. Глухой звук выстрела. Колено подпрыгнуло, а следом раздался дикий вопль. За ним еще один. И еще. Каким бы безопасник не был крутым спецом, выдержать боль от выстрела в коленную чашечку, не издав при этом ни звука, попросту невозможно.

– Больно, да? – Пабло участливо заглянул в наполненные слезами глаза Пьера. – А, так? – он надавил рукой на раздробленное колено. Безопасник дернулся на стуле и взвыл от боли. Ага, боль наверняка просто адская. Пабло не был садистом. Ему не нравилось причинять боль, тем не менее сейчас время для сентиментальных разговоров закончилось. Учитывая вопли Пьера очень скоро сюда прибудет городская стража. Вряд ли им понравится увиденное, а потому желательно к этому времени находится отсюда, как можно дальше, имея при себе необходимые для дальнейших действий ответы. Так что, извини дорогой Клавье, но придется тебе столкнуться с новыми порциями боли, если не умеешь отвечать мгновенно.

– Итак? – Пабло ткнул дуло GMA к здоровому колену левой ноги. – Хочешь еще?

Безопасник, чье лицо продолжало кривиться от боли, а из груди вырывался непроизвольный стон попытался изобразить на лице улыбку.

– Знаешь, Красс, а мне ведь тебя даже жалко… – прохрипел он и новая мучительная гримаса искривила его лицо.

– Вот как? – Пабло поднял брови в деланном изумлении.

– Ты рвешь и мечешь, пытаешься выбраться из расставленной ловушки, но не понимаешь очень простого факта…

– Да? И, какого же?

– Ты уже проиграл. – безопасник зашелся в лающем смехе, впрочем, быстро перешедшим в мучительный стон. Ага, сейчас любое телодвижение отзывается дикими отзвуками боли в раздробленном колене.

– Да неужели?

– Да, Красс. Ты проиграл. Вы все проиграли. Процесс запущен и теперь его уже не остановить.

– Может перестанешь говорить загадками, и выразишься более конкретно? Или мы можем приступить к дальнейшему дроблению твоего тела… – Пабло усилил нажим на левое колено.

Безопасник вздрогнул. Очевидно, ему совсем не хотелось повторения. Уже хороший признак. Не такой уж он оказался и стальной по выдержке. Или, ему просто нечего терять, и он не видит особого смысла в молчании. В любом случае, Пабло намеревался и тем и другим воспользоваться по максимуму.

– Скажи Красс, тебе когда-нибудь приходилось переступать через принципы, совершать ужасные деяния ради будущего блага?

Загадками безопасник говорить не прекратил… Что ж, его предупреждали…

– Дай сюда! – Пабло повернулся к напарнице, требовательно вытянув руку. Анжелина с готовностью отдала ему раскаленный утюг. Не колеблясь не секунды, инквизитор приложил покрасневшую гладильную часть к левой щеке Пьера. Раздалось шипенье, сопровождаемое диким истошным воплем. Подождав несколько секунд, Пабло отнял утюг от бьющегося в судорогах боли безопасника и наотмашь ударил того рукоятью пистолета по лицу. Из рассеченной брови побежала алая струйка крови.

– У меня не так много времени, Пьер. Тем не менее, его хватит чтобы я настолько изуродовал твое тело, что его не смогут восстановить даже наши предки лет так через двести, понятно?

Продолжая шипеть от боли, а бордовая щека за несколько мгновений покрылась кровавыми волдырями, безопасник кивнул.

– Тогда я слушаю.

– Гори ты в аду, Красс! – губы Пьера исказились в злобной усмешке. Ага, даже через боль он находил силы на кривлянье. Ну и дебил. Пабло размахнулся и раскаленным утюгом ударил по раздробленному колену. Новый крик боли. Еще один удар. Еще один вопль.

– Мне продолжать? – поинтересовался инквизитор, когда отзвуки крика стихли.

– Стой! – прохрипел безопасник. Пабло огляделся. Да вроде он никуда и не бежал. – Стой…

– Говори!

– Господи, Красс… Ты же инквизитор, мать твоя суккуб!

Вообще-то за оскорбление покойной матери можно было бы и прострелить еще здоровое левое колено, однако Пабло побоялся, что безопасник попросту отключится от болевого шока.

– И?

– Так включи уже наконец свои мозги!

– Не понял…

– Да чего тут непонятного? – Пьер дернулся в кресле и тут же взвыл от боли. – О, преисподняя!

– Нет, я все же прострелю тебе колено. – Пабло вновь приставил дуло GMA к здоровой ноге.

– Подожди! – новое телодвижение и новый болезненный стон. – Стой!

– Пять секунд, Пьер! Время пошло…

– Скажи, зачем убивать Папу? Какой в этом смысл?

Это не ответ, а вопрос, и, наверное, стоило все-таки спустить курок, но Пабло решил подождать.

– Из ненависти, допустим.

– На такое способны лишь безумные фанатики, не имеющие четкого плана развития. Ты же теперь понимаешь, что за ликвидацией Урбана Х стояли куда более разумные силы, чем радикальная секта, вроде «Детей Виноградаря».

– Верно.

– Так, ответь мне: зачем убивать Папу? Ради чего?

– Чтобы созвать конклав, и выбрать нового понтифика? – предположение прозвучало от Анжелины, которая подтащила свободный стул поближе к связанному безопаснику и уселась рядом с инквизитором.

– Уже ближе. – кивнул Пьер и поморщился от заливавшей глаз крови из рассеченной брови. – Действительно, ради созыва конклава. Однако дальше ты промахиваешься. Цель созыва конклава совсем не ради избрания нового понтифика…

– Стой! – Пабло даже соскочил со стула, чувствуя, как на грудь навалилась громадная каменная глыба весом никак не меньше, чем собор Святого Петра.

– Ты понял… – безопасник раздвинул губы в злой усмешке. – Теперь ты понял, Красс…

– О, Пресвятая Матерь наша… – Пабло опустился на стул, потрясенно взирая на ухмыляющегося безопасника. – Убийство Папы лишь инструмент