Судя по успеху компаний Баффетта, Сантулли прав. Это великолепная группа исполнительных директоров, впечатляющая не только отличными способностями, но также и любовью к работе. В группе есть несколько человек за восемьдесят, включая Элберта Ли Уэлтши, 85 лет, исполнительного директора Flight Safety, и Франка Руни, 80 лет, директора обувной компании H. H. Brown.

Джо Брэндон, с другой стороны, в свои сорок три года – один из самых молодых исполнительных директоров Berkshire. Назначенный главой General Re год назад Брэндон также занимает одну из самых трудных должностей в Berkshire. Даже до 11 сентября в Gen Re, которую Berkshire купила за $22 миллиарда в акциях в 1998 году, были проблемы. Оценка платежеспособности компании была очень низкой, да и заработки не были на соответствующем уровне. Баффетту в итоге даже пришлось извиниться перед акционерами за результаты компании.

Итак, Джо, как этот старик обращается с тобой? «Он поддерживал меня во всем, – настаивает Брэндон. – Да, когда работаешь на одного из самых умных парней в мире, лучше быть ко всему готовым. Но люди просто не понимают, что такое великий менеджер». Точка зрения Брэндона совершенно правильна и абсолютно непризнанна. Частично это из-за самого Баффетта. «Я просто покупаю бизнес и больше не мешаюсь под ногами», – говорит Баффетт снова и снова. Что ж, не совсем.

Если копнуть глубже, вы обнаружите, что Баффетт принимает участие в управлении каждой из компаний на разном уровне, в зависимости от заинтересованности и от того, требует ли этот конкретный бизнес его внимания. Например, Брэндон говорит, что разговаривает с Баффеттом около пары раз в неделю. Но с Аджином Джейном, главой другой страховой фирмы Berkshire, Баффетт разговаривает каждый день. Не подумайте, что Джейн плохо справляется с работой. Наоборот, Баффетт скажет вам, что Джейн – один из его самых выдающихся исполнительных директоров; вопрос в том, что страхование огромных рисков – Олимпийских игр, например, – имеет серьезные финансовые обязательства для Berkshire. Кроме того, определение цены на такие огромные доли бизнеса, как эти, оказывается дисциплиной, которую Баффетт горячо любит. Как и некоторые из его других компаний. Вот что Баффетт говорит: «GEICO присылает мне показатели каждый вторник – интернет-бумы, бизнесы, закрывающиеся в Интернете, закрытые телефонные вопросы. Я люблю все это. Шоу посылает мне ежедневно данные о продаже по факсу. И под Рождество – за месяц до него, я люблю получать ежедневно данные о продажах ювелирных магазинов и нашего конфетного бизнеса».

Даже учитывая целую кипу данных, которые просматривает Баффетт, и несмотря на то что работает день и ночь, Баффетт не является примерным начальником. «Да, мне нужны ролики, чтобы успевать за ним, – говорит Дебби Босанек, которая уже много лет является его секретарем, – но я никогда не видела, как он выходит из себя. Однако ему не нравится, когда лгут. Если вы допустили ошибку и сказали ему об этом, то все в порядке, но скрывать от него что-либо не стоит». Том Мерфи, основатель Cap Cities, добавляет: «Он встает каждое утро и идет на работу, чтобы повеселиться. Это – не работа. Он проводит время только с людьми, которые ему нравятся, так что это его не напрягает». Баффетт, вероятно, один из нескольких исполнительных директоров в Америке, который тратит большую часть дня на чтение. Баффетт не общается по электронной почте, и в главном офисе Berkshire нет убивающих время встреч. «У Баффетта очень сильно болит голова, если он сидит за столом в комнате, полной народу, когда множество людей говорят глупости на протяжении нескольких часов», – говорит его партнер, Чарли Мангер. Баффетт и Мангер, которые работают вместе уже более сорока лет, раньше почти всегда все обсуждали, но теперь это происходит реже: «Теперь Уоррен знает почти все, что я думаю. Периодически я узнаю то, что полезно для него».

Наиболее важная способность Баффетта – распределять свое время и моральные силы на все эти различные бизнесы – впечатляет настолько же, как и его превозносимая всеми способность ассигновывать капитал. «Большинство умных людей обычно все усложняют, – говорит Дон Грэм из Washington Post, в совете которой состоит Баффетт. – У него есть невероятная способность объяснять все ясно и просто».

Но подождите минутку – остановите фанфары. Должны же быть люди, которые не любят этого парня? Да, конечно. На самом деле это большой список. Баффетт оказывает сильное влияние на членов законодательных органов по вопросу капиталовложений в опционы, так что ребята из Кремниевой долины вообще не его фанаты. Некоторые также указывают, что, несмотря на все брюзжание Баффетта по поводу корпоративной политики управления, у Berkshire недостаток во внешних директорах. Баффетт жертвует деньги Planned Parenthood, так что он далеко не любимчик противников легализации абортов. Многие инвестиционные банкиры не любят его – они не могут запудрить ему мозги, – и он не друг аналитикам с Уолл-стрит – не дает им никаких подсказок. И как человек (единственный!), который давно и постоянно обыгрывает показатели биржи, он должен просто из себя выводить сторонников теории эффективного рынка. Харви Питт, может быть, немного рассержен на него, так как Баффетт не слишком поддерживал его назначение на пост председателя Комиссии по ценным бумагам. И потом, существует причина, по которой 16 712 человек в начале года проголосовали против выдвижения Баффетта в директора Berkshire. (Кстати, он получил 1 140 816 голосов в свою пользу.)

Никогда еще фигура Баффетта не была более весомой – и он использует этот вес, чтобы повлиять на важные экономические и политические вопросы. В дополнение к борьбе с опционами по акциям, например, он явно поддерживает Федеральный фонд страхования против терроризма, похожий на FDIC (Федеральную корпорацию страхования депозитов). «Ядерная атака сделает банкротом всю страховую индустрию, – говорит он. – Федеральному правительству все равно придется спасать страну. Так не лучше ли создать фонд до того, как что-то случится, чем горевать после?»

Может быть, разговоры о ядерном разрушении на шестой лужайке Пеббл-Бич несуразны, но это, кажется, не волнует Баффетта. «Ядерная бомба, – говорит он, – это абсолютно удручающая вещь. Это произойдет. Это неизбежно. Я не вижу возможностей этого избежать. Но мы можем снизить вероятность. Если существует 10 %-ная вероятность того, что это произойдет в данный год – а я не знаю, правильная ли это вероятность, да и никто не знает, – тогда шансы, что это произойдет через пятьдесят лет, – 99,5 %. Если мы снизим их до 3 %, то через десять лет будет шанс в 78 %. Если мы снизим его на 1 % в год, то будет примерно 40 %-ный шанс, так что снижение вероятностей события, которое определенно произойдет, заметно увеличивает шансы, что этого не случится во время жизни ваших детей. Невозможно избавиться от знания. Можно попытаться контролировать материальные ресурсы. Но вы никогда не избавитесь от намерения. Это – высшая проблема человечества».

Ближе к вечеру, когда заходящее солнце осветило последние девять лунок на поле за окном Баффетта, я задал ему неизбежный вопрос о преемнике. Или, говоря менее деликатно, что произойдет, когда он умрет? Баффетт проходил через это миллион раз, и у него много разных ответов. «Я надеюсь, акции не сильно вырастут в цене», – это один из самых любимых. Но на этот раз он отвечает серьезно. «Знаете, эта компания будет жить гораздо дольше, чем я, – говорит он. – Эти бизнесы будут работать еще минимум пятьдесят лет. У нас великолепная команда менеджеров. Они знают, как компания работает. Это на самом деле очень просто».