Лей выжидательно смотрел на него.

Гундер рассек мечом воздух, и голова толстяка покатилась по мостовой.

– Живых не оставлять.

Смерть настигала беглецов спереди и сзади, а ничтожества делали то, что только и умеют ничтожества: умоляли их пощадить и обещали исполнить все, чего Гундер ни пожелает. Он рубил мерзавцев на куски, представляя, будто косит пшеницу на ферме, где провел юные годы. Сообща они с Леем убили восемь человек. Не сбежал никто.

Ксан обнаружил Гундера, когда тот стирал с меча последние капли крови. Хотя предводитель драссийцев ничего не сказал, он явно рад был видеть нанимателя в целости и сохранности.

– Куда теперь? – спросил Ксан.

– Осталось последнее задание, – ответил Гундер и позволил себе улыбнуться. Путь был неблизкий, но скоро они уже стояли перед изысканными дверями. Все знали, куда ведут эти двери.

Недавно построенный Храм Избранного нависал над столицей несуразным чудовищем. Его золотые стены, обширный белый купол и четыре голубых минарета выглядели безобидно, но от огромной статуи Тэйкона тошнило всех. Скульптор позволил себе некоторую художественную вольность: красивая покровительственная фигура мало походила на Безумного короля Зекоррии.

Несмотря на хаос, охвативший столицу, храм охраняли две дюжины Избранных. Гундер направился к ним и нисколько не удивился, когда несколько офицеров Дозора появились из переулков и пошли с ним плечом к плечу. Избранные забеспокоились не сразу, однако скоро на них выкатила целая толпа наемников, вчетверо превосходившая их числом. Драссийцев основательно потрепало в бою, но это не убавило их решимости очистить город от заразы.

– Сровняем его с землей, – прошептал Гундер. Секунду спустя прозвучал сигнал, и он, высоко подняв меч, ринулся в бой.

Над полем спелой пшеницы простиралось безупречно синее небо. Голову припекало солнце, от пота пощипывало спину, но Варгус, несмотря на боль и усталость, улыбался. Сегодня он вновь увидит свой дом.

Вокруг живой изгороди порхали мелкие пташки. Только их веселое щебетание, да слабый ветер, шевелящий колосья, нарушали вселенский покой. И вдруг тишину прорезал далекий крик. А потом затих – так же внезапно, как начался.

Варгус дошел до края поля, перескочил каменную стену и поспешил по узкой тропинке вниз, к деревне, которая гнездилась в самом сердце долины. Кое-где над трубами вился дымок; вскоре на глаза стали попадаться пасшиеся на лужайках коровы и овцы. Варгус вгляделся вперед, на поросшие лесом холмы, и как будто бы уловил далекий визг пилы. Наверное, артель дровосеков заготавливает дрова. Земли, леса и речка предоставляли местным обитателям все необходимое.

Хотя те, кто привык к городским удобствам, не сразу приноравливались к сельской жизни, поселиться здесь их побуждала одна и та же причина. После долгих странствий люди искали покоя. Какое-то время они были по-настоящему счастливы: наслаждались тишиной, забывали дурные привычки и акцент, приобретенный в далеких краях. Когда-нибудь ветер подует в другую сторону, и в их жизни начнется другая эпоха. Сегодня они гуляют среди холмов или работают в поле, а завтра вернутся в большой мир. Никто их не осудит – так бывает всегда. Однако пройдет время, они снова устанут от мира и вернутся домой, в деревню.

Опять раздался ужасный звук, в этот раз громче и резче. Варгус посмотрел через холмы, но ни одна птица там не взлетела в испуге, ни одно животное в поле не подняло головы. Он взглянул под ноги на исхоженную тропинку, а звук тем временем стал затихать.

Домой. Скоро, но не сейчас.

Варгус открыл глаза. Над ним навис Орран.

– Я уж думал, ты весь день будешь дрыхнуть. Поздно в постельку лег?

– Надеюсь, ты не просто так меня разбудил. Мне снился очень приятный сон.

– Про овец? – усмехнулся Орран.

Варгус провел рукой по лицу, потянулся и встал. Снова крепостная стена, и враг никуда не делся. Солдаты ждали приказа штурмовать город. Быть может, в последний раз.

– Да, про овец. Они убегали от голого мужика, очень похожего на тебя, Орран.

Черный Том загоготал, и даже на губах Харго мелькнула улыбка. Верзила в последнее время был мрачен. Война изменила их всех. Если они и не погибнут, то каждому придется как-то жить дальше. Варгус не знал, что ждет Харго в будущем, но молчаливость – недобрый признак.

– Больной ты, – покачал головой Орран.

– Разве ты раньше не работал на ферме? – спросил Варгус. – Не ухаживал за стадом?

Кто-то из парней рассмеялся.

Прежде чем Орран успел придумать остроумный ответ, воздух прорезал звук бычьего рога, до того громкий, что заложило уши. Сигнал подхватили другие, призывный глас эхом отразился от стен и разнесся по городу. Это и был крик из его сна.

– Чтоб его, – бормотал Харго, затягивая ремни на щите и вытаскивая из-за пояса тесак.

– И чего им неймется? – пожал плечами Орран. Этим вопросом задавались и остальные. Город полнился слухами о гражданской войне на севере и восстании на юге, о том, как столицу Йерскании освободили за одну ночь, так что выбить Избранных из страны не составит королеве никакого труда. Западный альянс рассыпался, но солдатам, которые шли штурмовать Чарас, об этом, похоже, никто не сказал.

Когда Орран увидел, кто составляет основу армии, его лицо побелело. Обычно до того, как в толпе можно было что-то разглядеть, защитники города видели бурое и серебристо-серое море, а через некоторое время различали людей в забрызганной грязью броне. Однако сегодня, перед самым концом войны, их глазам предстала зеленая, бурая и синяя орда. После первой тысячи Варгус бросил считать, сколько воргов приближаются к городу.

– Так, парни, с этими слизняками мы уже встречались. Вы знаете, что делать, – проорал он, сплюнув за стену. – Они здоровые, неповоротливые и в два раза страшнее вашей тещи. Не пытайтесь их пересилить и не тратьте время на то, чтоб рубить им руки и ноги. Режьте на куски, так вернее всего. Бейте чем-нибудь тупым по локтям и коленям, валите на землю и мудохайте, пока дышать не перестанут. Пусть узнают севелдромцев.

– Узнают, какого цвета у нас кишки, – пробормотал Орран себе под нос.

– Ты что-то сказал?

– Так, сам с собой разговариваю.

Варгус понизил голос, чтобы слышали только те, кто стоял рядом:

– Знаешь, сегодня, может быть, последний день войны. Осталось продержаться всего пару часов. Сможешь?

Коротышка посмотрел на небо, и Варгус увидел, что глаза у него блестят от непролитых слез.

– Кости ломит… Чувствую их всех до единой…

– Мы справимся.

– Хотел бы я так думать, – произнес Харго, не сводя глаз с полчищ воргов, – но смотрю на наших ребят и что-то не узнаю их.

И правда, многие глядели испуганно, почти с ужасом. Одно дело – видеть два-три отряда воргов среди обычных солдат, и совсем другое – встретить лицом к лицу целую армию. Люди были истощены до предела, их не оставляли усталость и голод – неважно, как много они ели и спали.