— Что? — Взволнованный голос Макнэлла прорвался сквозь мои попытки сконцентрироваться на собственных ощущениях.

— Все нормально.

Голос подвел, перейдя в хрип. Я была невероятно напряжена, опасаясь, что в любую секунду руку снова обожжет, а то и что-нибудь похуже произойдет. Но не происходило ровным счетом ничего.

— Как будто она что-то ждет от меня.

Я смотрела на медузу, но ответа не находила. Отпустила щупальце и, отведя руку, посмотрела на ладонь. Никаких следов контакта.

Медуза как будто отчаялась и, больше не стоя у меня над душой, переместилась подальше, хватаясь при передвижении за пучки травы. Ошибиться было немудрено, но вроде бы она использовала для этой цели другие щупальца.

— Я попробую, — заявила вдруг Ио и, не дожидаясь нашей реакции, шагнула к медузе почти вплотную.

— Я — Иолетрия, планета Дуэлла, — четко произнесла она и вытянула руку.

Секунду поколыхавшись на ветру, медуза обвила предложенное запястье щупальцем, как сделала совсем недавно со мной. Каждый вдох и выдох давались тяжело, биение сердца, казалось, встряхивает все тело.

— Что?

На сей раз я не удержалась от вопроса, теперь понимая, что чувствуют те, кто имеет возможность лишь ждать чужих ответов.

— У нее меняется температура, — сосредоточенно хмурясь, ответила Ио. — Была примерно как у меня, сейчас щупальце резко стала холодным… Опять потеплело…

Вскоре медуза отпустила руку дуэллийки, вытянула в ее сторону другое щупальце и застыла в ожидании. Последовав моему примеру, лингвистка ответила «рукопожатием». Никакого понятного для нас эффекта это не возымело. Физический контакт прервался без очевидных результатов. Массируя пальцами виски, опустив голову и прикрыв глаза, Иолетрия принялась что-то бормотать себе под нос. Лингуан выполз из-за ее пояса и вытянул вверх длинную шею.

Переключив внимание на существо из этого мира, я вновь стала рассматривать его и наконец обнаружила то, чего никак не могла найти поначалу — глаза! Притом целых четыре. Вот только располагались они на щупальцах — не тех, которые медуза протягивала к нам с дуэллийкой — и поэтому я поначалу приняла их за простые пятнышки, не выполняющие никакой значимой функции.

— Кажется, я поняла! — выдохнула Иолетрия, распрямляя спину. — Температура. Она разговаривает посредством температуры!

— Ты хочешь сказать… — начал было Рэй, но лингвистка, взволнованно шагавшая взад-вперед, продолжила:

— И со мной, и с Сэм она использовала одно и то же щупальце. Видимо, именно оно отвечает за передачу информации. Потрясающе. Ни у одного разумного вида, ни на одной планете не зафиксирована такая система коммуникации! Эти существа обладают способностью регулировать температуру собственного тела, — принялась объяснять она, все-таки вспомнив о нашем существовании. — И используют ее вместо слов или жестов. Каждый градус, или десятая часть градуса, или даже сотая — откуда нам сейчас знать? — это примерно как наша фонема. Звук, использующийся в речи, — уточнила она в ответ на несколько вопросительных взглядов. — Просто для примера: 37,1 — «а», 37,2 — «б» и так далее. При общении они обхватывают щупальце собеседника, восприимчивое к таким переменам, и начинают «прыгать» с одной температуры на другую, подобно тому, как мы переходим от звука к звуку.

— То есть ты считаешь, что она разумна? — уточнил Рэй.

— Практически уверена. Посмотрите, как она себя вела.

— Как? — скептически спросила я, инстинктивно поглаживая обожженный участок кожи.

— Последовательно. Терпеливо. Попыталась «поговорить» с тобой, потом предоставила тебе возможность ответить. Проделала то же самое со мной, когда я пошла на контакт. При этом, похоже, поняла, что в первый раз что-то пошло не так, и избежала использования той же температуры.

— Хорошо. — По-моему, Иолетрии не удалось окончательно убедить Рэя, но он был готов дать ее гипотезе шанс. — Ты можешь попробовать наладить с ней контакт?

— Не уверена. — Дуэллийка наконец остановилась, воодушевление во взгляде сменилось обеспокоенностью. — Если я права, этот язык настолько не похож на все, нам известные, что я даже не знаю, с чего начинать. Мы ведь не обладаем способностью менять температуру на кончиках пальцев. В лингуана такая программа тоже не заложена. Это все равно, что пытаться говорить на новоземском, не умея издавать звуки. В таких ситуациях проще общаться письменно или с помощью рисунков…

— Думаешь, она умеет рисовать? — скептически спросила я.

— Она, может быть, и умеет, а вот я — нет.

На это признание мы отреагировали нервными смешками.

— Можно попробовать что-нибудь напечатать, — предложил Кен, — и показать ей. Если у них есть письменность, возможно, она тоже что-нибудь продемонстрирует. Но я не знаю, чем это поможет. Все равно у них не будет таких букв, как у нас.

— С изображениями легче работать, — объяснила Иолетрия. — Лингуан сможет их проанализировать и составить словарь, неполный, разумеется. Но это поможет хотя бы минимальному общению.

Скинув на землю рюкзак, она поспешила вытащить из него планшет и, быстро включив экран, напечатала свое имя. Затем увеличила шрифт и продемонстрировала результат медузе.

— То, что мы говорим, — она несколько раз указала на свои губы, — вот здесь. — Ее палец уткнулся в планшет. — Я — Иолетрия. — Она прикоснулась сначала к собственной груди, потом к дисплею там, где было напечатано имя. Огляделась и дотронулась рукой до ближайшего дерева. — Это — дерево. — Дуэллийка быстро напечатала произнесенное слово.

Те щупальца, на которых располагались глаза, передвигались в такт движениям лингвистки. Спустя пару минут медузу словно подменили. Если прежде она почти не шевелилась, то теперь, напротив, превратилась в сплошное движение. «Зонтик» затрясся, а с щупальцами — или все-таки ногами? — и вовсе творилось нечто невообразимое. Четырьмя из них медуза крепко держалась за траву, в то время как остальные четыре словно жили своей жизнью, точнее сказать — пытались убежать от остальных. Устремлялись в сторону, насколько того позволяла физиология существа, потом возвращались назад и снова торопились прочь.

— Что это с ней? — опасливо полюбопытствовал Кен.

— Она показывает нам, куда идти! — внезапно осенило Ио.

Долго не раздумывая, она шагнула в направлении, в котором перемещались подвижные щупальца. Увидев это, медуза тут же выпустила траву и поплыла по воздуху, активно используя окружающие предметы, чтобы отталкиваться от них, ускоряясь и корректируя траекторию. Нам ничего не оставалось, кроме как пойти следом.

Путь оказался недолгим. Вскоре мы добрались до свитого из лиан шалаша. Переплелись ли они естественным образом, сформировав своего рода убежище, или же мы оказались в рукотворном, точнее щупальцетворном доме, определить было трудно. Войдя внутрь, я увидела над головой прозрачную пленку синего цвета, исполнявшую роль не то крыши, не то окна — во всяком случае, сквозь нее можно было, не щурясь, смотреть на достигшее зенита солнце. Казалось чрезвычайно маловероятным, чтобы эта деталь интерьера появилась здесь сама по себе, тут уж наверняка потрудились местные обитатели.