Между 1573 и 1578 годами карьера князя «замерзает». Дмитрий Иванович участвовал в дюжине походов. Его отправляли то на юг против крымцев, то на ливонский фронт. Он видел победы русской армии — взятие Пайды и Кеси (Вендена), видел и поражение под Колыванью, потерю той же Кеси, неудачную попытку вернуть эту крепость… Сам удачно действовал против татар под Воскресенском. Но на протяжении всего этого периода ему ни разу не дали командовать не то что отдельной ратью, а хотя бы полком. Хворостинина все время расписывали вторым воеводой. В худшем случае — вторым в Сторожевом полку, который был «честию ниже» прочих, в лучшем случае — в полку Правой руки.

Летом 1578 года дело дошло до обидной несправедливости. Хворостинина первый раз за много лет назначили командовать Сторожевым полком. Не столь уж великое назначение! Он участвовал в счастливом взятии ливонской крепости Полчев. Но из-за нового местнического спора — с князем М. В. Тюфякиным, который не пожелал быть под Хворостининым вторым воеводой, Дмитрия Ивановича отправили из победоносной армии в Москву…

Впрочем, не было бы счастья, да несчастье помогло. Вскоре половина воевод этой рати переместничается и армия потерпит страшное поражение под Кесью, при очередной попытке возвратить город. Четверо русских воевод погибли, еще четверо оказались в плену, другие с позором бежали. А русская артиллерия досталась неприятелю как трофей.

Бог уберег Дмитрия Ивановича от этой беды.

Лишь в самом конце 1570-х — начале 1580-х он сделал скромный шажок наверх. Отчасти это связано с напряженной военной деятельностью, которую Хворостинин вел в тот период. Это был крайне несчастливый для русского оружия период. Русские армии потерпели несколько поражений от шведских и польских войск, пали наши крепости Полоцк, Сокол, Великие Луки, Заволочье, Холм, Старая Русса, Нарва, Ивангород, Ям, Копорье. Страна истощила людские и материальные ресурсы в бесконечной Ливонской войне… Отчасти же царь вынужден был понемногу продвигать нелюбимого военачальника: командный состав русской армии понес чудовищные потери, выбыли из строя десятки полководцев. Кем-то надо было затыкать дыры, постоянно возникавшие в русской обороне, и тут Дмитрий Иванович пришелся как никогда кстати. Точь-в-точь при Молодях, когда требовалось защищать «гуляй-город» от таранных ударов татарской конницы.

Хворостинин поднимается до положения второго воеводы в Большом полку, то есть основного помощника при главнокомандующем. В этой должности он записан в разряде летом 1580 года, когда русская армия стояла у Ржевы Владимировой, защищая западные земли России от войск Стефана Батория, только что взявшего крепость Заволочье. Дмитрий Иванович был повышен до первого воеводы Передового полка. Затем, в январе 1581 года, его переводят первым воеводой в Новгород Великий, а это уже более высокий пост[289].

В том же 1580 году князя поставили воеводой в Тарусу.

Весной 1581 года большая русская армия выступила из Можайска на литовские земли. Она осуществила глубокий рейд и потрепала польско-литовские отряды. Разрядная запись рассказывает об этом походе следующее: «Воеводы ходили… под Дубровну, да к Орши, и у Орши посады пожгли, и под Копысью и под Шкловым. Из Шклова вылазили литовские люди. И на том деле убили воеводу Романа Дмитриевича Бутурлина… И у Могилева посады пожгли и много товаров поймали и людей побили и много полону поймали и сами вышли со всеми людьми на Смоленеск, дал Бог, здорова»[290]. На фоне общего трагического положения на ливонском фронте эта операция выглядит большим успехом.

Наградой для командного состава стали золотые монеты от государя.

В начале 1580-х Дмитрия Ивановича несколько раз отправляли на юг, для обороны русских городов от крымцев. Но его основная «боевая работа» совершалась все-таки на ливонском театре военных действий. Московское государство почти утратило здесь способность давать отпор. Шведы развивают успешное наступление, постепенно захватывая старинные новгородские земли.

В 1582 году полки Ивана Грозного отправляются против осмелевших шведов на север, за Неву. Передовой полк, где старшим воеводой числился Хворостинин, столкнулся с противником под селом Лялицы и опрокинул его. Еще раз можно убедиться в том, что Дмитрий Иванович любил атакующую тактику и высокую активность — прочие воеводы за ним не успевали. Так, сражение у Лялиц происходило в основном за счет его полка, вырвавшегося вперед: «Божиею милостию и Пречистые Богородицы молением немецких людей побили и языки многие поймали. И было дело: наперед Передовому полку — князю Дмитрию Ивановичу Хворостинину да думному дворенину Михаилу Ондреевичу Безнину, — и пособил им Большой полк, а иные воеводы к бою не поспели… И государь послал к воеводам с золотыми»[291]. Эта оплеуха показала врагу: Россия еще способна сопротивляться!

Историк XVIII столетия М. М. Щербатов несколько изящнее, но в том же духе выразил суть лялицкого успеха, вызвавшего царское пожалование: «Сия победа была довольно важна, дабы заслужить внимание государево, или он ее уважил в разсуждении, что по толь долгом продолжении нещастий сия, яко луч надежды к новым успехам и к возвращению прежней славы подавала»[292].

Ливонская война постепенно отгорала. Начались переговоры с польским и шведским королями, и для русских воевод настала пора переходить с одного театра военных действий на другой. Лучшие военачальники отправляются на «замирение черемисы», поднявшей восстание на казанских землях, да на южную «береговую службу».

Осенью 1582 года Хворостинин идет вторым воеводой Большого полка «на Казань… горной черемисы воевать, что черемиса заворовалась». На следующий год получает назначение к южным рубежам. В январе 1584 года Дмитрию Ивановичу дали под команду полк Правой руки в армии, отправленной против бунтовавшей «луговой черемисы» в Казанской земле.

Двенадцать лет, прожитые им после Молодей, до отказа наполнены сражениями и походами. Один только список боевых действий, в которых участвовал тогда Хворостинин, вызывает мысль, что он работал на износ, как безотказная военная машина. Хворостинин воюет из года в год, причем на самых ответственных и опасных участках. Даже для тех служилых аристократов, которые прочно вошли в военную элиту России и связали свою жизнь не с Боярской думой и не с управлением приказными делами, а именно с военной службой, «график назначений» Дмитрия Ивановича выглядит необыкновенно жестким.

Как видно, князь относился к той драгоценной породе русских людей, которая способна была, взвалив большое дело себе на плечи, волочь его до полного исполнения, не щадя сил и не прося поблажек. Они-то и поднимали великие царства. Отвагою своей, выносливостью, превосходящей всякое вероятие, и чудовищной энергией в деле.