Спасение русской дипломатии состояло лишь в одном: давным-давно польские монархи утратили значение истинных правителей страны. Важнейшие дела решала магнатерия, опиравшаяся на многочисленную и своевольную шляхту. А она не желала нового столкновения с Россией. Поэтому, когда срок русско-шведского перемирия истек, два давних недруга нашей страны не сумели объединиться.

Разразилась война за русские города и земли, потерянные Московским государством еще при Иване Грозном. Русская армия действовала в целом удачно и смогла вернуть многое из утраченного. Именно тогда Хворостинин выиграл последнее свое большое сражение.

В августе 1589 года он идет вторым воеводой Большого полка в Новгород Великий, где армия сосредоточивается для наступления. Через несколько месяцев в штаб прибывают царь Федор Иванович и Борис Годунов. Крупная операция готовится долго и тщательно, силы стягиваются со всей России. Хворостинина расписывают в Передовой полк. Лишь в январе войска выступают из Новгорода и пересекают русско-шведскую границу. За краткое время они берут Ям и оказываются под Нарвой. Хворостинин обнаруживает в районе Ивангорода четырехтысячный шведский корпус и нападает на него. Полку Дмитрия Ивановича пришлось преодолеть упорное сопротивление шведов. Рубка шла полдня. В конце концов противник отступил. Это была вершина военных успехов князя Хворостинина.

Несколько месяцев спустя военные действия затихли. Плотная блокада Нарвы и особенно сокрушительное действие нашей артиллерии привели шведский гарнизон в отчаянное положение. Остатки полевого шведского корпуса, разбитого у Ивангорода, не могли помочь осажденным, поскольку этому препятствовал сильный русский отряд, выставленный в «заслон». Там-то и действовал князь Хворостинин.

В результате было заключено перемирие, выгодное для русской стороны: у шведов оставалась Нарва, но они отдавали, помимо уже захваченного нашими воеводами Яма, также Ивангород и Копорье.

На этом война еще не закончилась. Дальнейшее ее развитие привело только к горшему для шведов результату: в 1595 году, когда заключался Тявзинский мир между Россией и Швецией, они должны были присоединить к потерянным ранее городам еще и Корелу с уездом…

Однако Дмитрий Иванович об окончательной победе России уже не узнал. Его служба завершилась в феврале 1590 года, когда под Нарвой было заключено первое перемирие. Старый воевода устал от нескончаемых военных трудов и принял постриг с именем Дионисий в Троице-Сергиевой обители. Старость и недуги одолевали его тело, изношенное в походах и сражениях. Ивангородская победа стала «прощальным поклоном» московского «командарма». 7 августа 1590 года Дмитрия Ивановича Хворостинина не стало.

Погребли его в Троице-Сергиевой обители, близ прочих Хворостининых, рядом с отцом, который также скончался в иноческом чине с именем Иосиф. Здесь, на площади между Свято-Троицким собором и церковью в честь Сошествия Святого Духа, около Михеевского храма, похоронено было 11 Хворостининых, семь из них легли в землю иноками или инокинями.

Великому полководцу наследовал выдающийся отпрыск. В браке Дмитрий Иванович был счастлив: жена Евдокия Никитична подарила ему трех сыновей — Ивана, Юрия и Григория. Она пережила мужа на 43 года и скончалась осенью 1633-го «во инокинех скимница Евфросиния». Старший, Иван, сыграет видную роль в годы Великой Смуты как воевода богатой Астрахани.

Дмитрий Иванович Хворостинин был в числе блистательных полководцев героической и жуткой эпохи Ивана Грозного, отстаивавших завоевания предков государя и вернувших в царствование Федора Ивановича то, что было потеряно его отцом. И для князя Хворостинина, и для других «больших государевых воевод» того времени лучшей эпитафией будут слова: «Служили честно».

Этот герой в равной мере обласкан памятью народной и памятью книжников, интеллектуалов, то есть образованной части русского общества. И. П. Шуйского любили и любят как защитника земли Русской, стойкого и отважного. И действительно, история жизни его, ратных трудов, испытаний и побед наполняет радостным трепетом русское сердце. Вот был человек-громада, богатырь из той эпохи, когда богатырей, казалось, уже и быть не могло. Судьба его величественна, кончина трагична, память свята.

О таких личностях говорят: «Входит в большой национальный миф». Так и есть: Шуйский является частью большого исторического мифа русской нации, притом частью прекрасной, благородной. Роль его в анналах российской истории трудно переоценить.

Князь Иван Петрович Шуйский вошел в боевую летопись русской истории одной-единственной победой: отстояв Псков, осажденный армией польского короля Стефана Батория.

Да, эта победа была очень нужна России. Да, она в трудное время ободрила русское воинство, павшее духом после нескольких лет тяжелых поражений. Да, под стенами Пскова было предотвращено вторжение польских орд в центральные районы Московского государства. Но при всем том не надо забывать, что прежде псковской победы и после нее Иван Петрович отдал немало сил службе московским государям. Множество походов и боев, в которых он принял участие, сделали его одним из опытнейших военачальников того времени.

По роду своему он принадлежал к аристократической верхушке старомосковского общества, к тем же «сливкам» русской титулованной знати, что и Мстиславские, Одоевские, Микулинские или Воротынские.

Князья Шуйские были Рюриковичами, и происходили они от ветви, ближайшей к той, из которой выросло древо Московского правящего дома. Кое в чем они оказались даже выше, нежели государи, которым служил их род. Корнями родословие Шуйских уходило к великому князю владимирскому Андрею Ярославичу. Он приходился младшим братом великому князю Александру Ярославичу, прозванному Невским (а именно от Александра Невского произошел Московский княжеский дом). Но на великокняжеский стол во Владимире князь Андрей попал раньше старшего брата — в 1248 году и правил до 1252 года, когда на его месте оказался Александр Ярославич.

Происходя от одного корня с великими князьями московскими, Шуйские, в случае смерти всех представителей правящей династии, имели право занять трон. Иными словами, играли роль «принцев крови». Поэтому после смерти царя Федора Ивановича в 1598 году они оказались в числе главных претендентов на царский венец и активно боролись за него на протяжении Смуты.

Две основные линии Шуйских восходят к Василию Кирдяпе и его брату Семену — сыновьям одного из величайших политиков Северо-Восточной Руси XIV столетия, великого князя Дмитрия Константиновича Суздальско-Нижегородского[295]. Еще в первой половине XV века их предки сохраняли положение независимых правителей. Затем они попали в зависимость от Москвы, став «служилыми князьями», но всё еще «ставились» московскими великими князьями на управление старинными родовыми землями — Суздалем, Нижним Новгородом, Городцом. Там у них сохранились огромные вотчины. В 50—70-х годах XV столетия князь Василий Васильевич Гребенка-Шуйский помимо воли московских государей и по приглашению вечевых республик княжил в Пскове и Новгороде Великом. Он даже участвовал в войнах новгородцев против Москвы. Но в целом семейство к концу XV века перешло на службу к московским государям.