И мне не страшно.

Моя память не прощает предательства, вычеркивая все, что причиняет боль. Защитный механизм, особенность психики или безумие…

А ОН сделал именно это — предал, не сдержал обещание, вернув меня мужу, как надоевшую игрушку, но оставив под наблюдением Саммерс, Терезы, Дональда и остальных.

Я не знаю — сколько их.

«Энциклопедия ядовитых растений»… Ответ где-то там.

И главный вопрос — почему он выбрала нас — меня и Кристофера?

Чего еще ему нужно от меня?

Разве ОН не забрал имя моего мужа и все, чем владела моя семья, оставив мне крошечную квартиру и машину, которая, итак, была моей?

Самое чудовищное заключается в том, что даже если я пойду в полицию и вывалю Клои Бейли правду, мне не поверят…, а скорее всего сочтут сумасшедшей и вернут в Святую Агату.

ОН все рассчитал. Никакого курьера не было. Вся история «измены» от начала до конца срежиссирована человеком, которого я увижу через считанные минуты. ОН умело жонглировал фактами, добавив львиную долю вымысла с целью раскрутить обвинение против одержимого психопата, преследующего жену добропорядочного мужа. Ему был необходим инцидент с нападением, чтобы иметь юридическое подтверждение того, что ОН — Кристофер Хант.

Дело не закрыли, а переквалифицировали в незаконное проникновение в жилище, совершенное против воли проживающего в нем лица, и последующее за этим нападение, понесшее за собой физический вред здоровью. Из обвиняемого Кристофер Хант, как и я, стал пострадавшим. А подозреваемого — Рэнделла Декстера Перриша, сбежавшего пациента Святой Агаты, подали в розыск. Кровь на полу подтверждала личность подозреваемого, а кровь на рубашке, оказавшейся в качестве улики по делу — личность пострадавшего. Разумеется, были и другие улики, отпечатки пальцев, которые с лёгкостью могли опровергнуть версию следствия, но они таинственно исчезли из дела или были заменены другими, не без помощи влиятельных покровителей Перриша.

Главный врач Святой Агаты, еще пара психиатров и несколько человек младшего персонала уволились в один день и спешно покинули штат и вероятно страну, и точно не смогут дать объяснений по поводу вопиющей халатности, творящейся в стенах клиники, где пациенты беспрепятственно покидают больницу и возвращаются в нее, когда считают нужным.

Все то время, пока ОН жил со мной, продолжал оставаться пациентом Святой Агаты, и именно туда сбегал по утрам, а мой муж — настоящий Кристофер Хант сидел в подвале нашего дома, наблюдая за разыгрываемой партией Перриша через камеры видеонаблюдения. Надеюсь, сукину сыну понравились эротические сцены. Он всегда неровно дышал к сексуальным играм, одна из которых оказалась весьма кстати в его телефоне, попавшему в руки пациента F602299. Теперь я сомневаюсь, что идеи ролевых забав пришла Кристоферу без внешней подсказки. Это вполне могла быть Тэм. Поганая лживая сука.

Перриш купил всех, включая Келли Хант, продавшей любимого племянника. Вероятно, понесённые расходы были оплачены из моего кармана, который теперь тоже принадлежит ему. Генеральная доверенность действует до конца года. Этого времени Перришу будет достаточно, чтобы опустошить счета и продать все имущество Бартона.

Он забрал все… Или я сама отдала?

Какая теперь разница?

Мне ничего не нужно.

Я не хочу быть здесь.

Мы никогда не должны были встретиться снова… и вот серебристый Инфинити въезжает в открытые ворота и неторопливо приближается к главному входу огромного стеклянного особняка, состоящего практически из одних окон. Мастер создавать иллюзии. Я знаю, что эти стены защищают надежнее бетонных глыб. Никто никогда не доберется до настоящего Рэнделла, никто никогда мельком не сможет взглянуть на то, как он живет и чем дышит, никто никогда даже на йоту не приблизится к тому, чтобы понять, что скрывается за холеной внешностью миллиардера, заработавшего свой первый миллион в восемнадцать лет. Ему достались феноменальные способности и нервная система шизофреника с манией величия.

Он вытащил меня из моей безопасной квартиры коротким сообщением. Ему даже звонить не пришлось. Не удосужился.

«Приезжай, художница. Пора завершить начатое.»

И я здесь, как чертов питомец, которого призвал хозяин. Такая же жалкая, как десятки других марионеток, что были до меня, и будут после.

«4. Адениум тучный, или адениум толстый, или роза пустыни (Adenium obesum), представляет собой «бутылочное» растение с толстым стеблем у основания. Это растение ядовито. Его сок способен проникнуть через кожные покровы или слизистые оболочки в кровь и вызвать интоксикацию.»

Энциклопедия ядовитых растений

Первой, кого мы увидели, покинув автомобиль, была Тереза. Моя немая домработница встречала нас у главного входа. Милли радостно заулыбалась ей и засмущалась, прячась за широкий подол моего кристально-белого платья. Наряд мне доставили сразу после получения пригласительного смс от псевдомужа с лаконичной запиской «надень». Отправитель не был указан, но догадаться оказалось совсем не сложно.

— Терри, — вырвав ладошку из моей руки, Джонас помчался навстречу спускающейся с крыльца Терезе. Дети узнали ее, в чём и не было ничего странного. Они выросли у неё на глазах.

— Она действительно немая? — я оглядываюсь на Дональда, который держится позади.

— Да, — отвечает водитель, опустив взгляд в землю.

Тереза, приблизившись ко мне, непринуждённо улыбается, словно я вернулась после поездки за продуктами, и она не лгала мне глядя в глаза, когда я просила написать правду.

— Ты так и не научилась разговаривать? — любопытствует Джонас.

Домработница отрицательно качает головой, мягко рассмеявшись. Приобняв Джонни, она быстро набирает текст на своём мобильнике и протягивает телефон мне.

«Я позабочусь о детях. ОН ждёт тебя на заднем дворе.»

Я поднимаю на неё тяжёлый взгляд, собираясь озвучить, что не доверю детей лгунье и предательнице, но тут вмешивается Дональд.

— Никто не желает тебе зла, Элинор, — взяв меня за локоть, негромко произносит водитель. — Ни тебе, ни твоим детям. Мы не враги, а всего лишь выполняли свои задачи.

— Что это меняет, Дон? Я должна успокоиться и, обняв вас, сказать: все в порядке, ребята? Вы чуть было не взорвали мой мозг. Хотя нет, именно это вы и сделали. Ерунда. Подумаешь, — не удержавшись, язвлю я.

— Ты собираешься разговаривать с ним при детях? — Дональд использует железный аргумент. Черт, это нечестно.

— Я бы с радостью послала его к черту, — парирую я. — Но вашего хозяина не устроит такой вариант? Так ведь? — намеренно делаю акцент на слове «хозяин», но никого из присутствующих этот термин не напрягает.

— Боюсь, что нет, — мотает головой Дональд, с сочувствием глядя на меня. Да катись ты, Дон, со своей жалостью.