Через минуту путешественники уже неслись по дороге, погоняя застоявшихся лошадок и часто оглядываясь. Так продолжалось до тех пор, пока лошади не утомились и не перешли на рысь, только тогда беглецы перевели дух и поверили, что сумели спастись.

– Ну и Питер, ну и мастак! – восхитился фон Крисп. – Я бы до такого в жизни не додумался! Бах лопатой, и весь двор в огне!

– А я-то думал, он сбрендил! – отозвался Крафт. От радости и восхищения произошедшим у него по щекам текли слезы. – Держи, говорит, и эдакое пламя мне в морду тычет! Я и понять ничего не успел, как уже бежать надо!

– Скажите спасибо графу, – признался Питер, – как он про дым с огнем заговорил, так у меня вся эта картина прямо перед глазами нарисовалась. Я даже ухват и лопату увидел прежде, чем сыскал их на кухне!

– Весело получилось! – не унимаясь, радовался капитан. – И даже изысканно, я бы сказал – благородно, никакой тебе крови, сечи могучей, а просто умственный фокус и несколько поджаренных задниц!

Путники расхохотались, сбрасывая нервное напряжение последних часов.

– Больше никаких трактиров. В полях будем жить, как дикие звери, – сказал капитан.

– Так и нужно, – согласился Крафт. – Мне эти сечи уже надоели, как будто мы не домой едем, а в стан врага пробиваемся. Ни дать ни взять – авангардная операция!

– Твоя правда, – согласился Питер, видевший не только очевидное, но и преследовавших его магических незнакомцев.

Двое суток они держались подальше от больших дорог, выбирая объездные либо вовсе непроезжую местность. Воду добывали у источников или в забытых колодцах, лепешки покупали в селениях, не показываясь втроем, чтобы не навести погоню, если граф Авентир задумает ее устроить. Уже под самым Гудбургом путники решили остановиться в придорожной гостинице с очень строгим хозяином, не державшим своего спиртного и не позволявшим распивать привезенное.

– Комнаты есть, хозяин? – спросил его фон Крисп, когда они под вечер заехали на подворье.

– Есть, но лишь для людей разумных и трезвенных. Если только о вине думаете, поезжайте дальше, через пять миль трактир, там всяких безобразий полным-полно.

– С собой ничего нет, да и твоего не надо, мы до места терпеть будем.

– Тогда заезжайте.

Последние переходы были особенно тяжелыми, ведь приходилось одолевать большие расстояния по обочинам и через овраги. Путешественники очень устали, да и их лошадям теперь требовалась передышка, ведь в рощах и лесах им не давали покоя комары.

Едва разложив вещи, фон Крисп, Питер и Крафт вышли в чайную, как называл обеденную комнату сам хозяин, и им сейчас же были поданы свежие пироги, булки, варенье пяти сортов и мед.

– Эх и хорошо! – признался фон Крисп, посидев за чаем с четверть часа. – Ни тебе ругани, ни вони обносков, ни кислятины какой, а только ароматы и спокойствие.

– Как в детстве, – согласился Крафт. – Моя мама пироги пекла и варенье варила… А теперь уже не знаю, жив ли кто из моих.

– Ничего, война закончится – съездишь домой, может, кто и сыщется, – сказал Питер.

– Когда она закончится, эта война? – Крафт покачал головой. – Ни конца ей не видно, ни края.

Со двора донесся стук копыт и звон шпор. Путешественники тревожно переглянулись.

– Уж не за нами ли? – сам у себя спросил фон Крисп.

– Да как-то они быстро, мы же из леса только выбирались, – удивился Крафт.

– Давайте сидеть тихо, если за нами – побежим к оружию, наша комната совсем близко, – сказал Питер.

– И то верно – подождем, – согласился капитан. – Мало ли войск на дорогах, время такое.

Открылась дверь, и в обеденный зал вошли трое военных – лейтенант и два унтер-офицера.

– Уланы, – выдохнул фон Крисп. Военные выглядели усталыми, а их мундиры были покрыты дорожной пылью.

– Господа, приглашаю вас в нашу компанию, – сказал им капитан, желая за беседой выяснить их намерения. – Напитков не обещаю – здешний хозяин строг, но чай с медом и пирогами – к вашим услугам.

– Что ж, я присоединюсь, – отозвался молодой лейтенант. – А унтер-офицеры должны вернуться к солдатам, наш отряд разместился у конюшни, на солдат, сами понимаете, денег для гостиницы не предусмотрено.

Унтер-офицеры получили большую корзинку со сдобой и ушли, а лейтенант воспользовался гостеприимством фон Криспа и его компании. Подождав, пока он утолит голод и откинется на спинку стула, фон Крисп решился приступить к расспросам.

– Что, лейтенант, длинные переходы? На вас лица нет.

– О, не столько длинные, сколько путаные. Сегодня тут, завтра на двадцать миль севернее, потом снова на юг и тут же на запад.

– Что же за надобность так метаться?

– Банда злодеев в этих местах объявилась. Уже три месяца безобразничают.

– Грабят? – спросил Питер. Находясь поблизости от дома, он не мог не интересоваться тем, что здесь происходит.

– Если бы так… – Лейтенант вздохнул и поскреб небритый подбородок. – Людей они убивают, всех без разбора, а дома сжигают вместе со всем имуществом.

– Да откуда же такие взялись, чтобы без грабежа безобразничать? – удивился фон Крисп. – Задаром лютуют, что ли?

– Начальство об этом старается не говорить, но офицеры в нашем полку считают, что они из-за реки Тивир, подарочек от Хиввы.

– Так почему же вы до сих пор не прикончили этих мерзавцев? – спросил Питер, которому уже не сиделось на месте.

– Они не так просты. Сначала за ними тридцать всадников послали, так ни один не вернулся. Потом полусотню – та же история. Теперь мы идем двумя сотнями и держимся отрядами по пятьдесят, чтобы захватывать для проверки большую территорию…

– Умно, – согласился капитан. – А что же с теми, кто пропал – нашли их?

– Нашли. Изрубили их, вот и все дела. А офицеров, что командовали этими отрядами, так от головы до пояса – одним ударом, вместе со шлемом и кирасой.

– Виданное ли дело! – еще больше поразился фон Крисп.

– Вот и мы так думаем, что невиданное, – угрюмо ответил лейтенант, задумчиво скребя ногтем по кружке. – Обычный человек так не сумеет, тут без колдовства не обошлось.

– И что же, никто их не видел? – спросил Крафт.

– Кое-где некоторые селяне в лес убежали. Потом говорили о страшном человеке, который рубил всех подряд и того же требовал от своих подручных.

– Кто же он? – тихо спросил Питер, чувствуя, как пересохло у него в горле. – Что-нибудь о нем известно?

– Он молод и имени своего совсем не скрывает, его зовут Ретип Нетноф…

Питер вскочил с такой поспешностью, словно сел на раскаленную плиту.