Нарстад стоял, облокотившись на бюро, и что-то диктовал секретарю, а тот сосредоточенно выводил каждую букву. Мэтр любил идеальную каллиграфию, поскольку это уменьшало возможность разночтений документа, что в финансовых делах имело большое значение.

– Кто вы, что вам здесь нужно? – воскликнул Нарстад и решительно пошел на невесть оттуда взявшегося постороннего.

– Мэтр, вы не узнаете меня? – спросил Питер, делая шаг навстречу.

В глазах банкира промелькнула искра догадки, но он быстро взял себя в руки.

– Не имею чести быть знакомым! Уходите, господа, так нельзя, сюда не ходят с оружием! – начал он давить голосом столь властным, что не раз изменял им судьбы влиятельных людей.

Однако незваные гости не сдвинулись с места, Питер смотрел на Нарстада с пристальным вниманием, ожидая признания, а более опытный фон Крисп – с усмешкой, уж он-то прекрасно понимал этого разбойника.

– Я – Питер Фонтен, мэтр Нарстад, я долго пробыл в плену и теперь вернулся.

– Но… этого не может быть, Питер Фонтен погиб вместе со своим дядей.

– Нух Земанис погиб, а меня взяли в плен и продали в рабство. Но теперь я освободился и вернулся в родной город. Если хотите, мэтр, я в подробностях опишу свой последний визит к вам, когда мы пили чай с засахаренными орехами в вашей комнатке на третьем этаже. Оттуда видно часовую башню, и вы рассказывали мне, что…

– Пи-тер! Пи-тер! – со слезой в голосе воскликнул Август Нарстад и заключил Питера в объятия. – Маль-чик мой! Каких же мучений ты, должно быть, натерпелся! Через какие испытание прошел! А мы-то…

Разжав объятия, банкир достал из-под накидки кружевной платок и с шумом высморкался.

– А мы-то, с партнером…

– С Ральфом Хикле, – подсказал Питер.

– Вот именно, мальчик мой, бывало, думали-гадали, что же с вами случилось…

Нарстад снова высморкался и, потупив взгляд, спросил:

– Как умер Нух, ты видел?

– Его обезглавили, мэтр.

– Какой ужас! На твоих глазах?

– Увы, мэтр.

– А кто эти достойные господа? – спросил банкир, поглядывая из-за плеча Питера на фон Криспа и Крафта.

– Это мои друзья, они помогли мне вернуться.

– Прекрасно! Ты, наверное, пришел узнать, как обстоят дела с наследством Нуха Земаниса?

– В общем, да, мэтр, – признался Питер.

– Я так и знал! Узнаю хватку старого Нуха Земаниса! Что ж, Питер, должен сказать, что мы с партнером блюли твои интересы, как могли, и хотя былого расцвета состояния достигнуть не смогли, но зато ничего не приуменьшили!

Секретарь кашлянул, и Нарстад резко обернулся, как будто его уличили в нечестном поступке.

– Знаешь, Питер, то, что ты вернулся, для нас большая радость. Я сегодня же извещу партнера, и мы примемся за подготовку документов для введения тебя в законное наследство. Работы там много, ведь перечень активов твоего дяди огромен, там ведь… – Нарстад перешел на заговорщицкий шепот, – целые миллионы дукатов…

– Я помню, мэтр, – сказал Питер.

– М-да, – Нарстад вздохнул. – Ну а где же ты остановился?

– В «Золотой лилии».

– О, отличный выбор, видно, что вы не бедствуете! Ну что же…

Секретарь снова кашлянул.

– Ну что же, пока возвращайтесь в апартаменты или погуляйте по городу – у нас здесь большие изменения, вон стену надстроили…

– Да, я видел.

– А мы начнем работу прямо сегодня и станем извещать тебя о том, что уже удалось сделать.

– Спасибо, мэтр Нарстад. Я был уверен в вашей честности. Разумеется, ваш процент не будет забыт и банк получит сполна за все время управления имуществом Нуха Земаниса.

– Благодарю, Питер, ты такой же, как твой дядя… Такой же… – Нарстад шмыгнул носом и вздохнул.

Едва за Питером и его товарищами закрылась дверь, Нарстад подкрался к ней на мысочках и приник к дереву ухом. Постоял так с полминуты, потом распрямился и, переведя дух, сказал:

– Ушли…

– Это правда, что он сказал, мэтр Нарстад? – спросил секретарь.

– Ты о чем это, прохиндей? Да я тебя… без суда и следствия!..

Нарстад подбежал к бюро и схватил секретаря за перепачканный чернилами нос.

– У-у-у-йя-я! Польно, бэтр! Очеть польно!

Нарстад с рычанием оттаскал секретаря за нос, потом отпустил и стал вытирать руку о платок.

– Бегом к Хикле, лоботряс! Одна нога здесь, другая – там!

– Понял! – ответил секретарь и обежал бюро с другой стороны, чтобы Нарстад больше не дрался.

– Скажешь – дело особой важности и чтобы… немедленно! – От ярости и волнения Нарстад задыхался. – Чтобы… ни полслова об услышанном… ни ему, ни кому другому!

– Уже бегу, мэтр! – воскликнул секретарь и поспешил к двери, увидев, что Нарстад потянулся за тяжелой тростью. Случалось, мэтр прохаживался ею по ребрам работника, если тот сажал кляксу.

К тому моменту, когда Нарстад добрался до трости, секретаря уже не было, и банкир выскочил в коридор, чтобы выместить досаду на ком-то еще.

– Фистерн, Барт! Ну-ка идите сюда, дармоеды! Это так-то вы службу несете, воплощения уродства?!

– Мы не виноваты, хозяин! Мы не виноваты!

– Не сметь убегать, оба ко мне! Ко мне, я сказал!

К тому времени, когда Ральф Хикле прибыл на возчике к конторе, Нарстад уже сидел за своим столом, обложившись документами.

– Что за спешка, почему у Торбуля синий нос, ты опять оттаскал его?

– Где ты шляешься, почему все неприятности узнаю я один, в то время как ты дома булочки с молоком кушаешь?

– Да что такое, Август, ты сам не свой, а от Торбуля я ничего не добился…

Хикле остановился возле стола, где работал с делами, провел по столешнице пальцем и остался доволен – пыли не было.

– Ну, что случилось, говори, гринвальдские менялы опять обесценили серебро? – не без иронии спросил Хикле, садясь на стул. – Граф Перьони раздобыл денег на выкуп всех трех имений?

– Питер Фонтен вернулся… – безжизненным голосом произнес Нарстад.

– Как вернулся? Живой? – спросил Хикле, снимая вышитую речным жемчугом шапочку.

– Живой и невредимый. Повзрослевший, с мечом и кинжалом на поясе.

– Да откуда ты узнал? Небось враки какие-нибудь! – отмахнулся Хикле. Его партнер паниковал по любому поводу и видел беду и разорение там, где можно было обойтись убытком в горсть серебра.

– Я видел его собственными глазами, когда он нанес мне визит в компании двух друзей! Они были здесь менее часу назад, понимаешь?! – закричал Нарстад, срываясь на визг.