— Что случилось? – выпалил один из младших в помещении, розовощекий юнец. Мак смерил его взглядом и фыркнул.

— Ну же. Я чародей. У нас, можно сказать, профсоюзное правило не рассказывать никому и ничего, — сказал я. Кто-то сдавленно хихикнул. – Нет, серьезно. Я вам пока ничего больше сказать не могу, — я не кривил душой. Всегда имелся шанс, что в толпе посетителей схоронился один или два неприятельских шпиона, и чем меньше информации они получили бы о планах Белого Совета, тем лучше. – Отнеситесь к этому серьезнее, ребята. Вы не обрадуетесь, если окажетесь на улице с наступлением темноты.

Мак отвернулся от плиты и скользнул взглядом по собравшимся, всем видом своим выражая вежливую невозмутимость. Потом сделал подбородком легкое движение в направлении выхода, и в помещении сразу застучали стулья и зашаркали ноги. Негромко переговариваясь, посетители вставали с мест и, оставив на столах деньги, тянулись к дверям.

Не прошло и двух минут, как мы с Маком остались вдвоем. Мак обошел барную стойку и подсел ко мне, поставив одну тарелку передо мной, а вторую взяв себе; к тарелкам он добавил пару бутылок собственноручно сваренного темного пива. Сорвав ногтем большого пальца пробки, Мак придвинул одну бутылку ко мне.

— Храни тебя Господь, Мак, — выдохнул я. Мы звякнули бутылкой о бутылку, сделали по большому глотку пива и принялись за стейки.

Некоторое время мы ели молча. Потом Мак поднял голову и посмотрел на меня.

— Дрянь дело? – спросил он.

— Дряннее некуда, — буркнул я, прикидывая, много ли могу ему рассказать. Мак – славный мужик и мой давний знакомый, можно сказать, друг, но он не член Совета. К черту. Мужик угостил меня стейком и пивом. Он заслуживает того, чтобы знать об опасности, противопоставить которой, возможно, ему нечего. – Некроманты.

Вилка его застыла на полпути ко рту. Он тряхнул головой, потом сунул последний кусок мяса в рот и медленно прожевал. Мак никогда не тратил сил на предложение там, где можно обойтись одним словом.

— Стражи?

— Угу. Целая толпа.

Он нахмурился и задумчиво надул губы.

— Кеммлер, — произнес он.

Я выгнул бровь; впрочем, меня не слишком удивило то, что он знал имя печально известного некроманта. И потом, Мак, похоже, всегда ухитрялся неплохо держаться в курсе событий.

— Не Кеммлер. Его последыши. Но и это достаточно погано.

— Умгх, — Мак быстро разобрался с остатком еды, встал и, собрав деньги, освободил от посуды несколько столов в дальнем от входа углу. В какой-то момент он успел убрать и мою тарелку, а пустую бутылку заменил новой, полной.

Потягивая пиво, я наблюдал за ним. Не делая из этого спектакля, он тем не менее проверил, заряжен ли дробовик, висевший на крюке под стойкой, а также положил на не слишком заметные места пару «Кольтов» — так, чтобы оружие находилось под рукой, где бы он ни стоял. Судя по тому, как обращался он с оружием, он хорошо знал, что делает.

Я отхлебнул еще пива и задумался. Я мало знал о его прошлом. Мак открыл свое заведение за несколько лет до того, как я перебрался в Чикаго. Никто из тех, с кем я общаюсь, не знал, где он жил и чем занимался прежде. Меня не удивляло то, что он умеет обращаться с оружием. Он всегда держался так, как человек, способный постоять за себя. Однако, поскольку языком он не болтал никогда, большую часть своей информации о нем я приобрел путем собственных наблюдений. Я не имел ни малейшего представления о том, как и где овладел он искусством самозащиты.

К такому я отношусь с уважением. Мне это искусство далось тяжелым опытом, не всегда приятным.

Мак вдруг поднял взгляд и принялся вытирать барную стойку в непосредственной близости от дробовика. Не прошло и секунды, как дверь отворилась, и в зал вошел Страж Белого Совета.

Это был высокий – шесть футов с лишком – мужчина, сложение которого капитальностью выдавало в нем бывалого солдата. Седины в его длинных, собранных на затылке в хвост волосах прибавилось с тех пор, как я видел его в прошлый раз. На узком, почти лошадином лице застыло такое выражение, словно он откусил большой кусок обрызганной квасцами лимонной корки. Поверх серо-черного камуфляжного костюма он накинул серый форменный плащ своей службы. В правой руке он держал резной посох, а на левом бедре висел длинный двуручный меч.

Все это я ожидал увидеть.

Чего я не ожидал – так это его истерзанного вида.

Зиявший рваными и резаными прорехами плащ был заляпан пятнами того, что смахивало на грязь, кровь и зеленоватое машинное масло. Судя по обугленным краям некоторых дырок, плащ окатили концентрированной кислотой. Примерно таким же – перепачканным и опаленным – выглядел посох. Да и сам их обладатель смахивал на боксера по окончании нелегкого десятого раунда. На одной щеке его багровели ссадины. Нос, похоже, ломали на протяжении нескольких недель как минимум пару раз. Лоб и бровь прочертил свежий, розовеющий плотью шрам, и сквозь дыры в плаще я разглядел белые бинты на левой руке.

При всем этом он вступил в помещение с видом человека, способного расшвырять по углам отделение морской пехоты и знающего это. Взгляд его сразу уперся в меня, и выражение его лица сделалось еще более кислым.

— Чародей Дрезден, — негромко произнес он.

— Страж Морган, — отозвался я. Я не сомневался в том, что Морган обязательно попадет в число стражей, посланных в Чикаго. Наш город входил в зону его ответственности, и он меня терпеть не мог. Несколько лет он буквально выслеживал меня в надежде поймать за занятиями черной магией, чтобы лично казнить меня. Этого не случилось, и Совет снял наблюдение за мной. Сомневаюсь, чтобы он простил мне такой облом. Он обвинял меня еще много в чем – так, по мелочам. Такое бывает: ну, случается, чтобы два человека не могли сойтись характерами. Вот мы с Морганом как раз из таких.

— МакЭнелли, — кивнул Морган владельцу заведения.

— Дональд, — отозвался Мак.

Забавно. Черт, я уже много лет член Совета, а имени Моргана и не знал.

— Дрезден, — повернулся ко мне Морган. – Вы проверяли, нету ли завес?

— Если я скажу, что проверял, вы мне все равно не поверите, Морган, — хмыкнул я. – Так что не берите в голову.

— Конечно, не проверяли, — буркнул он. Я увидел, как он нахмурил брови, сосредотачиваясь, и взгляд его уставился куда-то в пространство. Этим смотрящим куда-то вдаль взглядом он обвел все помещение – включил Внутреннее Зрение. Это странное, почти сюрреалистическое чутье проникает сквозь любые магические завесы и прочие заклятья, имеющие целью скрыть от взгляда или ввести в заблуждение. Это мощное средство, но оно дается не даром. Все, что вы увидите Внутренним Взглядом, никогда не померкнет в вашей памяти, оставаясь таким же четким, как в момент, когда вы Увидели это. То, что вы Увидели с его помощью, невозможно выбросить из памяти – это останется с вами на всю жизнь.

На мне и Маке взгляд Моргана не задерживался. Он завершил осмотр, кивнул и повернулся к дверям.