— Он еще какой-то родственник Мамонова, — напомнил Паша.

— А получилось так: Свинорез пришел к Семенову за дозой, а гера возьми да и кончись. Он сел в машину, за ним увязался и Сергеев-Быков. Семенов этот, бывший майор, слишком был уверен в себе.

— Да, здоровый мужик был, под два метра, — подтвердил Паша. — Всю жизнь с зеками дело имел, решил, что и этот ему не страшен.

— Да, а Мамонов с Гусем этот дом использовали как перевалочный пункт для хранения героина, — продолжил Андрей. — Там в подоконнике был тайник, мы потом его нашли. Ну и приезжает Семенов со Свинорезом, а Ольга в это время в себя пришла, глаза открыла и встать пытается. Гусев сразу понял, что от девушки надо избавляться, но самому пачкаться не хотелось, парни на это были не способны, а Свинореза он знал еще с зоны. Позвали его, и тот за пять доз героина пырнул Ольгу. Весь прикол был в том, что сам Гусев снял все это на видео.

— Он что, дурак? — удивился Шалимов.

— Нет, не дурак! — отрицательно мотнул головой Колодников. Он раскраснелся, глаза блестели. — Снимать начал еще его сынок, пока там шла чистая порнуха, как они насиловали Орлову, к сожалению, того момента, когда ее ударили по голове, нет на пленке, уже, видно, струхнули и камеру бросили. Ну а папа просто доснял ритуал убийства и испуганные лица молодых щенков. Потом он этой кассетой хотел шантажировать Мамона и бургомистра. Собственно, он и начал это делать. Вызвал подполковника, тот Стародымова, показал им пленочку, и оба у него на крючке. Но с мэром этот номер не прошел.

— Да, никто не ожидал, что бургомистр пустит себе нулю в лоб, — сказал Мысин.

Колодников искоса глянул на тезку:

— Не кажи гоп, пока не перепрыгнул.

— С чего это?

— А то, что Касьян там такого накопал! Откуда-то выплыла вторая гильза, представляешь? Выстрел был один, а гильз две, причем одну нашли на лестнице, Стародымова сразу начала путаться, менять показания, потом потребовала вызвать Мамонова. А когда узнала, что тот крякнул, совсем упала духом. Пришлось «скорую» вызывать. Сейчас здесь, в больнице. Допрашивать пока врачи не разрешают, так что все еще впереди, скоро узнаем, что на самом деле произошло в «святом семействе».

— Мишку Ковчугина жалко, — как бы не к месту сказал Мазуров.

— Да. А Ленка… его родители… Но парень пошел до конца, — Колодников вздохнул и перевел разговор. — Вчера видел мать Татьяны Антоновой, говорит, та до сих пор не отойдет от кошмара, спать не может, ходит к психотерапевту. Сын у них начал заикаться.

Печальную паузу прервал дальнозоркий новоявленный майор:

— О, смотрите, кто к нам продвигается!

От крыльца в сторону карагачевой рощи, прихрамывая, медленно шел Юрий Астафьев. Голова его была забинтована, правая рука лежала на перевязи, лицо по цвету не отличалось от бинтов. Но лейтенант улыбался: он явно был рад снова видеть своих друзей.

— Первый раз на улицу вышел, — сказал Мазуров, с внезапно нахлынувшей нежностью глядя на лейтенанта.

— Ну вот, жив-здоров, а две недели назад я думал, что все, искать тебе нового напарника, — пошутил Колодников.

Астафьев поздоровался с «действующими» коллегами, пожатие руки было слабым, почти бессильным. По праву наиболее покалеченного устроился на скамейке, заняв место Мысина.

— Как дела? — спросил Павел.

— Да ничего, говорят, что пули удачно прошли — навылет, а башку только зацепило, ничего и резать не пришлось, так, шкуру заштопали. Но голова трещит.

— А я, признаться, думал, что тебе хана. Кровищи было как с резаного поросенка. Невеста-то приходит? — спросил Колодников.

— Кто, Ольга? Была один раз на пару с мамочкой.

— Ну и что? — добивался подробностей Андрей.

— Да что, посидели, помолчали. Она сама еще не совсем оклемалась, этажом ниже лежит.

— Ну и как она тебе сейчас, «в живую»?

— Ничего, красивая девушка, — и, чтобы перевести этот неловкий разговор, покрасневший и смущенный Юрий спросил:

— По какому поводу сидим?

— Как по какому?!

Пашка майора получил.

— Здорово!

— Да не очень, Касьянов тоже звездочку сейчас обмывает, — поморщился Павел.

— А он-то за что? — ахнул Астафьев.

— Ты что, он так все дело повернул, что мы там и рядом не сидели, так ведь, Андрей? — спросил Зудов.

Теперь поморщился Колодников. Разговор с областным начальством был не лучшим воспоминанием в его жизни. Его собственный доклад выглядел чересчур сухим и скомканным по сравнению с четко выстроенными фразами Касьянова.

— Да, он работал и на Мамонова и в то же время копал под него. Сохранил все результаты экспертиз, те, что заставил выкрасть Мамон. Именно он догадался обыскать квартиру любовницы Гуся — Зойки и обнаружил ту кассету с компроматом.

Это пока мы по болотам с Пашкой бегали. А знаешь, как он красиво вычислил похитителей Ольги?

— Ну?

— Он бегать и опрашивать никого не стал, просто взял список приглашенных на банкет и сравнил с тем, который заставил его изъять Мамонов. Был, оказывается, такой списочек. Его Касьянов по горячим, можно сказать, следам сделал. Естественно, там было на три фамилии больше. Не дурак, конечно, он.

— Вот это да! — восхитился Юрий.

— Да, кстати, вчера в Астрахани взяли младшего Гусева.

— А мамоновский отпрыск?

— Тот ушел, хрен они его теперь найдут в самостийной Украине. А Петруша-то, полудурок, прилетел с Канар. Беседовал я с ним, недалекого ума малый. Все не может поверить, что его на нары определили.

Колодников вздохнул.

— Ты чего это, Андрюха? — удивился Павел.

— Да, чувствую, не бывать мне начальником угро.

— Чего это?

— Знаю, — печально ответил он.

Колодников опять вспомнил совещание у областного руководства: заинтересованные взгляды генерала, его свиты и нового начальника ГОВД на подтянутого, делового и компетентного в своем выступлении Касьянова. Андрей хорошо знал, что для начальства гораздо больше значат внешний облик и умение отрапортовать, чем истинные заслуги и авторитет среди коллег.

В это время от крыльца донеслось звонкое девичье:

— Андрюша!

Мысин встрепенулся и тихо сказал:

— Я сейчас.

— О, видал? — кивнул ему вслед Мазуров. — Такой роман закрутил с вдовой Свинореза, аж искры от обоих летят.

Колодников с удивлением узнал в пышной девушке в цветастом платье свою старую знакомую, кустодиевскую красавицу Лену Сергееву.

— А-а! То-то он в «Айсберге» все твердил про официантку «худовата больно».