— Тут как раз все достаточно удачно. Ему здесь было 40. Почти как тебе. Отпустишь усы подлиннее, перекрасишь волосы, и все будет в порядке. По счастью, здесь в паспорта еще не вклеивают фотографии. А паспорт его я тебе дам. Образец у меня есть…

Шульгин вспомнил целый склад всех существующих документов СССР, который Берестин обнаружил в квартире аггрианского резидента в Столешниковом. Естественно, что аналогичное или еще более обширное собрание имелось у Сильвии.

— Я согласен. Подготовь мне полное досье на прототип, изучу и постараюсь соответствовать. А как же?..

Сильвия поняла смысл недосказанного вопроса.

— Точно так же, как и с моей «напарницей». Точно в момент завершения формирования реальности он из нее исчез, поскольку соответствующего аналога среди массива одушевленных существ и неодушевленных предметов, общих для параллельных реальностей, у него не нашлось. Он испарился из собственного костюма посреди своего дома. Хорошо хоть не на людях. После того, что произошло с моей «дублершей», я вовремя догадалась обо всем остальном и успела побывать везде, где судьбы агентов представляли для меня интерес, а их легенды могли быть использованы в дальнейшем.

— Мудрая женщина, — без признаков иронии сказал Сашка.

— Не первый год живем на свете и, надеюсь, не последний, — ответила Сильвия, усмехнувшись совершенно так, как недавно Шульгин. — Я тоже умею видеть перспективу и, пока вы вели свои гражданские войны, помоталась по миру и спасла все, что еще можно было спасти. Конкретно, если говорить о сэре Говарде, я, изобразив его доверенное лицо (все, конечно, сочли меня просто любовницей, тем более несколько раз нас уже видели вместе в прошлые годы), предъявила все необходимые документы, обеспечила полную достоверность легенды, что он по давно обдуманному капризу срочно отбыл в Тибет для поисков смысла жизни, оставив меня своей душеприказчицей. В подлинности моих, заверенных у калькуттского нотариуса, полномочий, не усомнился ни один из его адвокатов. А поскольку каждый из них получил приличную премию, не усомнится и впредь.

— Неточно, — меланхолически заметил Шульгин, зевнув. Ему и вправду вдруг очень захотелось спать. — По-русски душеприказчик — это исполнитель последней воли умершего. А Говард же, по-твоему, должен быть жив и весел.

— Ну, я, может быть, неверно перевела. А смысл правильный. Так что теперь ты на полном законном основании можешь занять место Говарда. В Англии у него знакомых нет и не может быть, а если потребуется вернуться обратно в Веллингтон, там по странной случайности не останется никого, кто мог бы заметить подмену…

— Так ты что, тотальную зачистку территории провела? — поразился Сашка.

— Не в том смысле, как ты подумал. Ликвидировать почти никого не потребовалось. Просто кто-то получил небольшое наследство в Австралии или в Индии, кто-то завербовался на выгодную должность в Кению, весьма близко знавшего Грина губернатора отправили на аналогичную должность в Канаду… Кстати, всего месяц назад. Я как чувствовала… И так далее.

— Да, молодец, что скажешь, — похвалил ее Шульгин, не преминув подумать, а не ею ли самой вообще вся эта интрига и затеяна. Он сейчас готов был к любым неожиданностям. Только неясно — зачем бы это именно ей и сейчас? — Теперь осталось уточнить, потребуется ли твоя помощь Олегу для организации прохода в XXI век, к Андрею и Ирине, и все. Завтра отбудем в метрополию. Давай я его сюда приглашу…

Словно бы невзначай назвав имена двух друзей, он не упомянул Анну. Старое правило — собираясь соблазнить женщину, не следует произносить вслух имена ее мужа, собственной жены или предыдущей любовницы…

Шульгину показалось, что перспектива беседовать еще и с Олегом, энтузиазма у леди Спенсер не вызвала.

— Нет, не сейчас. Утром будет лучше. Тогда и поговорим. А сейчас я слишком устала.

— Как скажете, миледи, как скажете… Я и сам почти засыпаю на ходу. Последняя неделя выдалась более чем напряженной.

Он встал, приложился к ручке дамы и, приволакивая ноги, направился к дверям. Симулировать ему почти не приходилось. Многодневная усталость наваливалась на плечи едва ли не со скоростью снежной лавины. И о постели он мечтал в совершенно буквальном смысле, уже забыв о недавних желаниях.

— Куда тебе идти, оставайся здесь, — с интонациями самой обыкновенной русской женщины предложила Сильвия. — Комнат у меня хватит. И никто не потревожит.

— Если хочешь спать в уюте, спи всегда в чужой каюте, — пробормотал он неоднократно слышанный от Воронцова флотский афоризм. — Веди меня, Цирцея…

— Что только не придумают джентльмены, когда напьются, — сварливо заявила аггрианка, за руку подводя его к двери, за которой виднелся широкий бархатный диван. — Подожди, сейчас постель принесу.

— Джентльмен отличается от простолюдина именно тем, как он ведет себя, когда напьется, — старательно выговаривая слова, процитировал Сашка Бернарда Шоу.

Трезв он был совершенно, но сейчас ему казалось полезным изобразить себя пьяным до потери основного инстинкта. Он не понимал, отчего так резко изменил свои намерения, но догадывался, что это неспроста. Ведь и прошлый раз он очень хотел затащить ее в постель, и тоже не получилось.

Неужели и она гипнозом занимается или таблеточку соответствующую подкинула?

А зачем? Она ведь тоже любит это дело до исступления…

В свое время Шульгин всегда удивлялся любви Новикова к помещениям, расположенным за толстыми стенами, с дубовыми дверями и надежными запорами. Он расценивал это как своеобразное проявление если и не психоза навязчивых состояний, то определенной акцентуации в сторону агорафобии[28]. Или — мании преследования.

Но вот сейчас, закрыв за Сильвией дверь, он повалился в постель с восхитительным ощущением того, что никто не знает, где он сейчас находится, и что ближайшие несколько часов можно не думать, что кто-нибудь нарушит его покой. Он разделся, сунул под подушку пистолет и почти сразу погрузился в сон. Предпоследней мыслью было: «Все мы тут психи. По определению…»

Всего через неделю новоявленный сэр Говард Грин стал своим человеком в кругах, близких к леди Спенсер, а тем самым и к Черчиллю, на данный момент отстраненному от всех военных и морских постов министру колоний, но отнюдь не потерявшему амбиций и явно претендующему на большее. Что следовало из его активного участия в авантюре Сиднея Рейли.

Что ж, в случае хорошего поведения можно пообещать ему и премьерство. Так Шульгин и сказал Джорджу Кери, который, в отличие от знакомого ему солидного, слегка располневшего мужчины оказался типичным чиновником-щеголем лет тридцати, с модными тогда усами щеточкой.

Сильвия, представляя их друг другу, достаточно жестко дала понять Джорджу, что он поступает в полное, ничем не ограниченное подчинение сэру Говарду. Тот кивнул набриолиненной, с идеальным пробором головой, выражая полное согласие. Да иное было бы и немыслимо среди отборной аггрианской агентуры.