По данному цезарем знаку сотни солдатских глоток с готовностью дружно провозгласили подлого предателя врагом народа, тем самым поставив его вне закона, как это было принято в римском законодательстве. Воля солдат затем была официально закреплена соответствующим постановлением сената.

В ответ на это Клодий Альбин в январе 196 года провозгласил себя Августом, то есть явно, перед лицом всей империи, признал себя равным Северу по титулу и власти. Стала неизбежной новая братоубийственная война, и в столице, где уже давно подспудно ходили слухи о нарастающем между цезарями конфликте, воцарилось уныние.

Приведенные в речи Севера нелицеприятные высказывания о Клодии Альбине уже давно распространялись и раздувались по всей стране. Трудно сказать, что в них было правдой, а что ложью. Биография Севера в уже упоминавшемся сборнике «Писатели истории цезарей» одна из самых фальсифицированных, впрочем, сам сборник не пользуется уважением среди историков Античности. А уж биография Альбина не вызывает никакого доверия. В ней буквально дословно приводятся оскорбительные высказывания в адрес Альбина, которые допустил Север в своей речи перед солдатами, например, следующий вздор: «Этот обжора способен съесть за один раз 500 фиг, 100 персиков, 10 дынь, 20 фунтов винограда и заесть всё это 40 устрицами. Он известен как горький пьяница, издевающийся над женой, невыносимый по отношению к слугам и жестокий в обращении с солдатами, которых привык предавать смерти на кресте за малейшие проступки». Разумеется, это образчик враждебной пропаганды, что вели обе стороны, не слишком заботясь о правдоподобности фактов. До нашего времени дошли, ясное дело, те вымыслы, которые распространяла победившая сторона, в истории должно было остаться лишь искаженное изображение Клодия Альбина. Обычное дело, победители всегда так поступают, вот почему нельзя принимать на веру все сохранившиеся высказывания современников той гражданской войны. В таких случаях историки должны руководствоваться твердо известными фактами; а уже одно то, что у Клодия Альбина, более слабого в милитаристском отношении, было множество тайных и явных сторонников, — говорит о многом. Также и доказанные в битвах мужество и умелые действия его солдат.

Вернемся к тому, что произошло в Британии в январе 196 года, момент важный и даже символичный не только для истории Древнего Рима. И важность эта отражена тремя моментами. Во-первых, впервые на территории Британии произошел — и был задокументирован — политический акт, оказавший непосредственное влияние на события на континенте. Во-вторых, Альбин оказался первым человеком, получившим на этом острове императорский титул. И наконец, впервые отсюда произошло крупное организованное нападение на континент.

Поскольку уже не имело смысла больше медлить, Альбин перебросил три своих легиона на побережье Галлии, и тут ощутил реальную поддержку населения. Перед ним с радостью распахнули свои ворота крупнейший город Галлии — Лугдун (современный Лион) и намного меньше его Lutecia Parisiorum, — конечно, сегодняшний Париж. Главной квартирой войск Альбина стал Лугдун, здесь на монетном дворе чеканились его монеты. Поддержал Альбина и один из наместников Испании, а также один из легионов в далекой восточной провинции, в городе Бостра. Мощная рейнская армия сохранила верность Северу. Ее главные силы все же не ввязывались в междоусобную войну, исполняя свою главную задачу — беречь границу империи от вторжения варваров, невзирая на появившиеся в тылу римские войска, ставшие теперь противниками. И все равно в обеих прирейнских провинциях, в Верхней и Нижней Германии, то и дело случались стычки между римскими легионами, занявшими противоположные позиции. Странная и ненормальная ситуация.

Не бездействовал и Север — энергии и решительности ему было не занимать. Еще зимой он во главе своих войск двинулся из Месопотамии через горы Малой Азии в Византий, оттуда опять по трудным горным дорогам через Балканы вышел к среднему течению Дуная. Геродиан пишет, что Север не давал своим солдатам как следует отдохнуть. Короткий привал — и снова в путь. Не пугали Севера ни холод в горах, ни начавшаяся жара. Особенно тяжелыми были горные переходы в зимнюю пору. Мужественного предводителя не останавливали ни метели, ни морозы, ни туманы, ни обледеневшие горы, ни бездонные ущелья. Он всегда шел во главе своих войск, часто с непокрытой головой, подавая пример мужества и честного отношения к воинскому долгу, за что всегда пользовался уважением и любовью солдат.

Шестого апреля 196 года в военном лагере в Виминациуме (немного восточнее современного Белграда) император провел очень важное мероприятие: именовал цезарем своего десятилетнего сынишку Бассиана, получившего прозвище Каракаллы и под этим именем вошедшего в историю. Объявив Бассиана своим наследником, Север тем самым обеспечил преемственность правления своего рода.

С дунайских берегов цезарь поспешил в Рим, армии же приказал двигаться вверх по реке, предварительно выслав передовые отряды к Альпам, чтобы перехватили горные перевалы и тем самым не дали противнику пройти по ним.

Прибыв в столицу, император всячески демонстрировал свое доброе расположение по отношению к сенату и к отдельным сенаторам. Пробыв в столице всего несколько месяцев, цезарь поспешил вернуться к своей армии, которая к тому времени уже перешла Альпы, оказалась на территории современной Швейцарии и по долине в верховьях Родана устремилась к Лугдуну.

В окрестностях этого города 19 февраля 197 года разыгралось решающее сражение, самое крупное в истории римской гражданской войны. В братоубийственной схватке сошлось более 150 ООО римлян, действиями обеих армий руководили лично императоры. С неслыханным ожесточением сражались войска, не уступающие друг другу ни в выучке, ни в мужестве, ни в воле к победе. И бились они не только за власть своего цезаря. Сказывался еще так называемый местный патриотизм. С одной стороны напирали римляне из Британии, Галлии, Испании, с другой — из придунайской Иллирии. Ни одна из сторон долго не могла взять верх. Когда на левом крыле войск Альбина его отряды дрогнули и отступили к своему лагерю, а солдаты Севера, ворвавшись за ними сквозь укрепления, уже принялись крушить лагерь, на правом крыле дела приняли совсем другой оборот. Там британские легионеры приготовили противнику засаду — выкопали глубокие ямы-колодцы, прикрыв их землей, дерном, травой, листьями. Заманив воинов Севера к западне, британские легионеры сделали вид, что испугались одного вида противника и пустились наутек. Ободренные этим бегством солдаты Севера бросились их догонять и угодили в ловушку. Первые ряды, слепо рвущиеся вперед, свалились в подготовленные ямы, те, кто спешил за ними, не сумели остановиться, подталкиваемые следующими позади. Копошащуюся массу беспомощных людей противник осыпал градом стрел и снарядов. Почувствовав неладное, на помощь своим поспешил Север с когортой преторианцев, и сам оказался в смертельно опасном положении. Под ним стрелой убили коня. Вскочив, цезарь сбросил с себя свой пурпурный плащ, чтобы по нему не быть узнанным. Официальная пропаганда позднее истолковала этот жест совсем по-другому — будто Север просто не хотел выделяться среди обычных солдат и, не привлекая к себе внимания, собирался незаметно сбежать.

Тут двинулись в наступление британские легионы, подбадривая себя триумфальной песней и предчувствуя победу, как неожиданно на поле боя появилась конница Севера под водительством Лета. В самый раз успели, и цезаря спасли, и переломили ход боя, ударив с фланга на солдат Альбина и заставив их отступить. И это решило исход боя. Отступление войск Альбина быстро превратилось в беспорядочное бегство растерявшихся солдат, в панике бросавших оружие и спешивших укрыться за стенами Лугдуна. Тысячи их полегли под ударами противника на поле битвы и по дороге к самому городу, куда противник ворвался на плечах побежденных. И тут уж солдаты Севера дали себе волю, тем более что Север заранее обещал своим легионам отдать город на растерзание. Потом веками писали о страшной участи несчастного города, дворцы, дома и даже виноградники которого были буквально стерты с лица земли, так что город никогда потом в древние времена не был восстановлен.