— Извини, американский друг. «Столичная» денег стоит.

Потом он совершил добрый поступок поднял обоих разом и отволок с трамвайных путей (так вот что врезалось Владимиру в бок!) на тротуар.

— Пока, бизнесмен. — Простецкие усики дергались, когда он говорил. Затем полицейский сел в «трабант» и нажал на газ, сирена взвыла в окончательно растревоженной ночи.

Если бы на этом все закончилось, было бы еще куда ни шло. Но стоило полиции убраться, а Владимиру с Коэном вновь задышать полной грудью, как к ним подъехала другая автомобильная кавалькада — на сей раз вереница БМВ с американскими джипами по бокам.

Гусев.

Он выкарабкался из флагманской машины, закутанный не по погоде в блестящую нутриевую шубу до полу. Выглядел он как свергнутый король, убегающий от вооруженного народного бунта, либо как облысевший дискотечный продюсер, знававший лучшие времена.

— Позор! — заорал Гусев.

За ним стояло несколько человек, все — бывшие военнослужащие МВД, коих они и изображали, вырядившись в форму и прихватив приборы ночного видения. Должно быть, интересная у них выдалась ночка.

Вояки цокали языком, задрав головы к небу, будто им было стыдно смотреть на Владимира с Коэном; последний, уткнув голову в живот, как младенец в утробе, напоминал наполовину свернутый спальный мешок.

— Мы все слышали! — кричал Гусев. — Их переговоры по внутренней связи! Два американца ползут по Уездной улице, один с черными волосами и носом крючком… Мы сразу смекнули, кто это!

— Гляньте на них… Надо же так напиться! — покачал головой один из бойцов, будто узрел нечто необыкновенное.

Владимир, джентльмен во многих отношениях, и к тому же благодаря воспитанию твердо усвоивший, как важно прилично держаться и имитировать трезвость, всерьез подумывал, не устыдиться ли. Особенно жалко выглядел его сотоварищ Коэн: свернувшийся калачиком поэт гундосил что-то вроде «ненавижу, всех ненавижу». Но с другой стороны, не Гусеву и его людям, только что кастрировавшим каких-нибудь болгар, распекать других. Владимир вдруг решил, что это несправедливо.

— Гусев! — сказал он, пытаясь придать голосу одновременно властность и снисходительность. — Прекрати. Найди мне такси, и побыстрее!

— Ты мне тут не приказывай, — Гусев пренебрежительно крутанул запястьем. Очевидно, ближний круг не успел доложить ему, что этот жест абсолютного превосходства вышел из моды лет сто назад. — Садись в мою машину, Гиршкин, и поживее. — Он тряхнул отворотами шубы, и неидентифицируемые останки мертвых нутрий засверкали в свете фонарей. Несомненно, в ином мире, при ином режиме, но с теми же вооруженными людьми под его командованием, Гусев стал бы очень крупной фигурой.

— Мой американский товарищ и я протестуем! — ответил Владимир по-русски. Он ощутил беспокойство в желудке: поглощенное за день — гуляш, картофельные клецки, выпивка — бурлило, — и Владимир молил Бога, чтобы его не вырвало прямо здесь и сейчас, ибо тогда уж он точно проиграет спор. — Ты поставил меня в крайне неловкое положение. Мы с американским товарищем направлялись на позднюю встречу. И кто знает, что он теперь подумает о русских.

— Нет, это ты, Гиршкин, выставил нас на посмешище перед всей Правой. И как раз в тот момент, когда мы упрочили взаимопонимание с городской полицией. Так что, милок, сегодня ты едешь домой со мной. А там поглядим, кто будет хлестать Сурка в бане…

Коэн, видимо, почувствовал угрозу в его голосе, ибо, несмотря на полное невладение русским, промычал нечто утробное.

— Нет! — специально для Гусева перевел Владимир мычание поэта. Ему становилось все страшнее. Что Гусев задумал? — Ставлю тебе на вид нарушение субординации. Если ты отказываешься вызвать мне такси, дай мобильник, я сам позвоню.

Гусев обернулся к своим людям; те пока колебались, смеяться им или отнестись к этому тщедушному пьянице с уважением, но командир подал знак, и они расхохотались. Ласково улыбаясь, Гусев надвигался на Владимира.

— Знаешь, что я с тобой сделаю, цыпленочек? — спросил он шепотом; впрочем, густые русские шипящие разносило эхом по всему кварталу. — Знаешь, сколько времени тянется здесь расследование преступления, если у тебя есть друзья в мэрии? Слыхал про ногу, которую нашли в ящике с носками в «К-марте»? Уж и не припомню сейчас, кого мы в тот день расчленили. Его превосходительство посла Украины? Или сделали обрезание министру рыболовства и птицеводства? Тебе интересно? Тогда я загляну в мою амбарную книгу. А еще лучше, не шлепнуть ли тебя и твоего дружка? Зачем тратить сотню слов, когда на двух пидоров хватит и одной пули?

Он подошел настолько близко, что Владимиру ударил в нос едкий запах сапожного крема, которым Гусев натирал свои мотоциклетные ботинки. Владимир открыл рот — зачем, собственно? Пушкина процитировать? Укусить Гусева за ногу? Тогда, во флоридском отеле с Джорди, он как-то выкрутился… Он…

— Опа, ребята! — крикнул Гусев своим людям. — Прикиньте, какой будет заголовок в завтрашнем «Столованском экспрессе»? «Два американца покончили с собой из-за повышения цен на пиво». Как вам, братки? И разве я сегодня не остроумен?

Между Гусевым и его увешанными оружием соратниками началась дискуссия: не сбросить ли иностранцев с Ноги. Внезапно Владимир ощутил странную усталость. Его влажные веки смыкались…

Спустя несколько секунд он перестал понимать, о чем говорят соратники Гусева; их речь казалась скорее заполошным гусиным клекотом, а не уголовной скороговоркой. И вдруг…

Вдруг непонятно откуда послышался шум. Благостный звук голливудских сказок. Визг шин спасительного автомобиля, что выворачивает из-за угла и втискивается в узкое пространство между Гусевым и его командой.

Из «бимера» вылез Ян, в грубошерстной теплой пижаме он походил на выпущенного на поруки пациента дурдома.

— У меня приказ, — крикнул он сначала Гусеву, а потом и бывшему спецназу МВД. — Приказ от самого Сурка. Мне, и только мне велено доставить Гиршкина домой!

Гусев невозмутимо достал пистолет.

— Отойдите, господин Гусев, — сказал Ян. — Как я уже сказал, у меня приказ…

Гусев схватил молодого столованца за плечи, развернул его на сто восемьдесят градусов, одной рукой вцепился в пижамный воротник, а другой воткнул дуло пистолета между складок на шее Яна.

— Какой приказ?

В этот момент время для Владимира остановилось бы, если б не болтанка в желудке. Каждая пертурбация отсчитывала единицу той временной протяженности, которую ему оставалось прожить, пока Гусев не выпустит Яна из лап. Наконец водитель, парень далеко не мелкий, но выглядевший таковым на фоне раздувшейся физиономии Гусева, медленно полез рукой внутрь пижамных штанов и достал из спрятанного под ними футляра (его пальцы лишь слегка подрагивали) мобильный телефон.

— Сурок следил за вашими передвижениями. — Обычно спотыкающийся русский Яна сейчас был правильным и точным. — Честно говоря, он волнуется за безопасность Гиршкина. Если хотите, я наберу номер Сурка.