Виктория издала шумный вздох, но, на удивление, сдержалась и ничего не сказала.

– Почему вы не поверили, что леди Элспет умерла от естественных причин? – поинтересовался инспектор.

– Записки, – лаконично пояснила Оливия. – Мне было сразу понятно, что записки нужны для отвода глаз. Я точно знала, что не писала их, и то, что кто-то решил воспользоваться моим присутствием в поместье и подставить меня, говорило о злом умысле. Присцилла решила перестраховаться и написала записку от моего имени не только для леди Элспет, но и для Адель Хигнетт, которая на тот момент была известна всем как Бернадетта, вдова Монтгомери Понглтона. Убийце было необходимо отвести подозрения от себя, ведь она уже знала, что леди Элспет будет не единственной жертвой. Присцилла на всякий случай решила обеспечить себе алиби, и, пока Адель покорно сидела в оранжерее, она сделала вид, что всюду ищет её, а сама тем временем получила возможность проникнуть в часовню и дождаться там леди Элспет.

– Что ещё за Адель Хигнетт?! И причём здесь Бернадетта? – выдержка изменила Виктории, но инспектор крайне неучтиво прервал её:

– После! – приказал он. – Об этом после, если не возражаете. Как она провернула всё с леди Элспет? – обратился он к Оливии. – Признаться, я не до конца понял, при чём тут грибы. На предварительном допросе Присцилла обходила эту тему стороной, хоть и призналась в совершённых преступлениях. А херес? Вы ведь о хересе с ней говорили?

– Да, инспектор, – кивнула Оливия и зябко повела плечами, хотя в кабинете старого лорда не было сквозняков. – Я же говорю: план Присциллы был почти безупречен. Не знаю, известно ли вам…

Раздался робкий стук в дверь, она приоткрылась, и в кабинет, держась за руки, вошли Филипп и Имоджен Прайс. Не обращая внимания на недовольные взгляды инспектора и Виктории, молодые люди проскользнули внутрь и застыли у стены, жестами показывая, что извиняются за своё вторжение и не собираются никому мешать.

– Так вот, – продолжила Оливия, когда суматоха улеглась, – не знаю, известно ли вам, инспектор, но в здешних краях женщины, чьи мужья слишком часто захаживают в паб, порой прибегают к одному эффективному средству. Невзрачный маленький гриб, который называют «чернильный колпачок», или «погибель пьяницы», имеет любопытное свойство: в малых дозах и в сочетании с алкоголем он вызывает сильное сердцебиение и одышку, что должно способствовать формированию стойкого отвращения к горячительным напиткам. Если же дозу увеличить, то его действие может спровоцировать сердечный припадок с летальным исходом.

– Никогда о таком не слышал, – с некоторой долей ревности произнёс Грумс. – А у вас-то, мисс Адамсон, откуда такие познания?

– Я узнала о таком способе борьбы с неумеренными возлияниями в детстве, когда мы с матерью жили в одном маленьком семейном пансионе на юге Англии. Отчаявшаяся жена мистера Блейни, одного из постояльцев, как-то раз перестаралась с этим средством, и беднягу еле откачали. И я невероятно зла на себя, что не вспомнила об этом раньше! – Оливия с сожалением покачала головой. – Действие грибов Присцилла сначала испытала на миссис Вайсли, чем и объясняется недомогание несчастной кухарки. Убийце было необходимо проверить, через какой промежуток времени после приёма начинается реакция, а пристрастие кухарки к хересу было известно в Мэдлингтоне всем.

– Хм, – инспектор нахмурился. – Ну, предположим, с кухаркой всё понятно. Но леди Элспет? Насколько я знаю, в замке не подавали аперитив и не держали алкоголя.

– Всё так, – кивнула Оливия, – и Присцилла отлично знала, что причиной тому нездоровое пристрастие Седрика в недавнем прошлом. Во время его визитов алкоголь в Мэдлингтоне был под запретом, и она ничем не рисковала, воплощая свой дьявольский план в жизнь. Пунш, сэр. Всё дело в праздничном пунше.

– Она подсыпала грибы в чашу с пуншем? – усомнился Грумс. – Но тогда отравились бы все, кто его пил.

– В чаше с пуншем не было грибов, инспектор, только превосходный эль и немного бренди. Грибы были за предшествующим празднику ужином, который мы все с таким удовольствием ели. Цесарка с шампиньонами – отличный способ замаскировать небольшое количество «чернильных колпачков».

– Боже мой! – ахнула Виктория и схватилась на грудь. – То есть мы все могли…

– Теоретически – да. Однако по традиции пунш на июньском празднике разливает и пьёт с арендаторами только хозяйка поместья, больше никто. Расчёт Присциллы был верным: леди Элспет почувствовала недомогание почти сразу же после того, как вручила подарки и выпила пару бокалов за будущий урожай. Когда она подходила к часовне, то уже задыхалась, и то, что там произошло, стало последним, что она увидела в своей жизни. Присцилла и правда постаралась, чтобы для леди Элспет всё случилось как можно быстрее.

– Кукла? – инспектор щёлкнул пальцами, обрадованный, что картина хотя бы одного убийства прояснилась. – Она использовала куклу, которую потом обнаружили дети?

Оливия не успела ответить. Дверь снова отворилась с лёгким скрипом, и на пороге возник Хигнетт. Инспектор с досадой махнул ему рукой, и дворецкий занял место у камина, рядом с Филиппом и мисс Прайс, прекратившей, наконец, выдавать себя за баронессу, отчего её подвижное лицо приобрело более свойственное ему выражение детского непосредственного восторга произошедшей на её глазах драмой.

– Наш разговор по душам, мисс Адамсон, имеет всё больше и больше свидетелей, – не скрывал Грумс своего недовольства, и, словно в подтверждение его слов, дверь вновь распахнулась, и в кабинет вошёл Седрик.

За несколько часов, прошедшие с разоблачения Присциллы, он заметно переменился. Обычно суетливый, многословный, сейчас Седрик выглядел спокойным, но спокойствие это было той опасной разновидности, когда человек сам доподлинно не представляет, чего ждать от себя в том новом мире, что его окружает.

Он прошёл через весь кабинет и медленно опустился на диван, стоявший у окна. Солнце вызолотило его светлые волосы, оставив лицо в тени, и до слуха Оливии донёсся короткий прерывистый вздох.

– Так что там с куклой? – щадить чувства Седрика Понглтона инспектор явно не собирался.

– Присцилла заранее соорудила её из простыней и песочных грелок, а потом подвесила на крюк, на котором много лет назад повесилась её мать. Эту картину и увидела леди Элспет, когда вошла в часовню, и увиденное стало для неё потрясением. К этому моменту она уже едва стояла на ногах, и исход был предрешён. Всё случилось быстро. Присцилле только оставалось снять куклу и спрятать её. Действовать ей пришлось второпях, чтобы не отсутствовать слишком долго, а лестницы, которую она предварительно спрятала в зарослях возле часовни, там уже не было. Накануне ее обнаружила Виктория и попросила Хигнетта унести её в дом, поэтому Присцилла просто-напросто сдёрнула куклу с крюка, отчего на нём и остались нити от верёвки. Позже, когда я застала в конюшне детей, играющих с куклой, картина убийства сложилась сама собой. Вот только я ещё не знала, что именно использовал убийца, чтобы спровоцировать сердечный припадок у леди Элспет.