– Где дети? – Оливия не ответила на вопрос, прошла на пару шагов вперёд и оказалась прямо перед Присциллой. – Они живы? Что вы с ними сделали?

– Ничего. Я… не смогла. Поверьте, я не желала им зла! Мне пришлось это сделать, у меня не было выбора!

– Где они, Присцилла?

– В подземелье. Я узнала о подземном ходе от бабушки, а ей рассказала о нём моя мать. Но я не убивала детей! Я оставила им и сидр, и сухари, и одеяло…

– Вы обрекли детей на медленное умирание, Присцилла. Это ещё хуже того, как если бы вы убили их ножом или удавкой, – в голосе Оливии не было жалости, он дрожал от гнева. – Они что-то увидели, да? Они увидели вас с той куклой?

Присцилла, поколебавшись, кивнула.

– А ещё вы считали их единственными наследниками Седрика, которые могли претендовать на Мэдлингтон, – теперь в тоне Оливии слышалось неприкрытое отвращение. – Вы же так стремились завладеть им, правда? Дело не только в мести, дело в вашем желании получить замок, ведь так?

– Мэдли принадлежит мне по праву рождения, – сухо ответила Присцилла, и лицо её приняло фанатичное выражение. – Меня несправедливо лишили того, что должно было стать моим. Я – первенец лорда Понглтона, и, если бы мой отец был честен с моей матерью, то ни Джордж, ни Монтгомери не появились бы на свет. Я просто хотела вернуть своё, Оливия, поймите.

– Вы не хуже меня знаете, что, даже если бы лорд Артур женился на Айрин Шепли и признал вас своей дочерью, то вы не стали бы его наследницей. В этом случае Мэдлингтон перешёл бы к Седрику.

– Ну и пусть! – Присцилла улыбнулась. – Пусть! Седрик не стал бы мне мешать. Мы вдвоём сумели бы сделать счастливыми многих. Каждый пенни из капитала Понглтонов пошёл бы на благие дела, а Мэдли стал бы приютом для нуждающихся детей и женщин, оставшихся без крова. Мы дали бы этим людям новую жизнь и помогли обрести надежду на лучшую долю.

– Как вы отыскали Седрика? Не думаю, что это была случайная встреча, – Оливия, прищурившись, смотрела на неё в упор, без улыбки.

Счастливый смех Присциллы прозвучал в тихой маленькой комнате жутко.

– Именно что случайная! – она всплеснула руками и заговорила торопливо и сбивчиво: – Мы встретились на демонстрации в Лондоне, в Гайд-парке, и назвались друг другу вымышленными именами, которые использовали для подпольной деятельности. Я только спустя несколько месяцев после встречи узнала его настоящее имя.

– И сразу же начали разрабатывать план? – холодно спросила Оливия, скрещивая руки на груди.

– Не сразу, – серьёзно ответила Присцилла. – Сначала я ни о чём таком и не думала. Но потом… Эти мысли просачивались, как капли воды сквозь запруду. Седрик ненавидел отца. Тот обошёлся с ним бесчеловечно, выбросил его на улицу, как паршивую дворнягу. Седрик мёрз, голодал и скитался. Когда мы встретились, он был сломлен и страдал от жестокого кашля. Были ночи, когда он не мог сделать вдох, и я видела смертный ужас в его глазах, и сама в этот момент умирала вместе с ним. В то время каждое наступившее утро было для нас поводом для радости. Знаком, что наша борьба всё ещё продолжается, и что мы всё ещё достаточно сильны, чтобы вести её.

Ладони Присциллы сжались в кулаки, взгляд был устремлён на картину, изображавшую седовласого лорда Понглтона с сыновьями, и её обычно мягкие черты лица загрубели, губы плотно сжались, а между бровей пролегла глубокая морщина. Сейчас Присцилла обнаруживала такое явное сходство со старым лордом, что Оливия мысленно обругала себя слепой идиоткой.

– Седрик знал?..

– О нет! – Присцилла быстро стряхнула наваждение прошлого. – Нет, уверяю вас, Оливия, нет! Седрик… Мне жаль это говорить, но он не способен на решительные действия. Он слаб, он эгоистичен и вечно колеблется между стремлением к идеалам и тягой к низменным пристрастиям. Но он дорог мне, Оливия. Теперь, когда вы обо всём догадались… Я не знаю, какое будущее его ждёт. Он не справится с жизнью без меня.

Оливия ничего на это не ответила, но её молчание красноречиво говорило о том, что сочувствия ни к Присцилле, ни даже к Седрику в её душе нет.

– Вы могли остановиться после убийства лорда Артура. Ваш отец умер, ваша мать отомщена – казалось бы, план выполнен.

– Всё так, – Присцилла кивнула, ладони её были по-прежнему крепко сжаты.

– Но вы не остановились, – обвиняющим тоном продолжила Оливия. – Вы хотели не только отомстить, но и получить замок, а леди Элспет стояла у вас на пути.

– И Джордж, старший сын в роду Понглтонов, унаследовавший большинство семейных пороков, – Присцилла разомкнула правую ладонь и с ненавистью указала на его портрет, висевший на противоположной стене.

– Вы убили его так же, как и леди Элспет, – Оливия не спрашивала, а утверждала. – Напоили хересом, а потом заманили в часовню, ударили по голове грелкой с песком, заперли там и наблюдали, как он умирает, а потом оставили одного, в уверенности, что грибы, которые мы все ели за предпраздничным ужином, сделают своё дело.

– Как вы догадались об этом?! – Присцилла исподлобья смотрела на Оливию, и у той по спине пробежал холодок.

– Надо сказать, что ваш план был почти безупречен, – нехотя признала Оливия. – О грибах, которые в здешних местах называют «чернильный колпачок», и которыми женщины отваживают мужей от злоупотребления горячительным, я узнала совершенно случайно. Узнала давно, но связала этот факт с убийствами только вчера. После этого я сразу же вспомнила, как встретила вас, когда вы шли на кухню отмывать руки. Грибы оставляют на коже следы, схожие с чернильными пятнами. Вы солгали мне тогда, что писали письмо и опрокинули на стол чернильницу, но я проверила – на столе в вашей комнате нет ни единого пятнышка.

– Надо же… – Присцилла с досадой прищёлкнула языком, – какой промах с моей стороны. А ведь я была уверена, что учла все мелочи.

– Одно время я подозревала, что миссис Вайсли – ваша бабушка, и вы убили её, чтобы старая женщина не выдала вас, – призналась Оливия, наблюдая за реакцией преступницы.

– Да как вы могли такое подумать? – взорвалась Присцилла. – Я бы никогда не причинила вред тем, кого люблю! Не стоит считать меня чудовищем только потому, что я отомстила за свою мать.

– Вы и есть чудовище, Присцилла. Бесчеловечное, жестокое чудовище, – упрямо повторила Оливия. – Вы убили не только старого лорда, вы убили невинных – тех, кто не был виновен в смерти вашей матери. Леди Элспет доверяла вам и была искренне признательна, что вы позаботились о Седрике. Хотя он и не был её сыном, но у неё болела за него душа. И она собиралась завещать семейный капитал Понглтонов именно Седрику, чтобы он обратил эти средства во благо другим. Сумма, кстати, весьма велика. Леди Элспет сорила деньгами, это правда, но исключительно теми, что выигрывала в азартные игры, а удачлива она была невероятно. Вас же ослепила не только жажда мести, как вы утверждаете – вы хотели получить всё! Вы настоящий Понглтон, Присцилла, вы ничем не отличаетесь от старого лорда, который ценил лишь свои желания.