под мышкой и ротой бойцов за плечами... Нет, даже тогда это прозвучало бы слишком самонадеянно и по-детски наивно.

— Хотела лично убедиться, что всё в порядке и ваша драгоценная Чаша на месте, — неохотно буркнула она. — А что, нельзя?

— Нельзя, — кивнул Станис. — Но по другой причине. Во-первых, у нас далеко не всё в порядке. Во-вторых, таким образом в инфрамир всё равно не попасть — фортучент приказал поменять пароль.

— Фортучент?!

— Вернее, не он сам, а эта крыса, захватившая власть, — Станис стиснул зубы, словно хотел выругаться, но при даме сдержался.

— Серафим. Точнее, тот, кто называет себя Серафимом, — бывший наследник улыбнулся виновато и печально. — Он что-то сделал с фортучентом и с Тео. Вроде как... лишил собственной воли. Теперь они заглядывают ему в рот и делают всё, что он велит. Шагу не могут ступить без его дозволения.

— Фортучент объявил эту картонную дурилку физическим проявлением высшей сути, спасителем и защитником в одном флаконе, — с отвращением выплюнул Станис. — Меня он и слушать не хочет. Максимилиана — тем более, особенно когда узнал, что он... — премьер-советник тактично зажевал окончание фразы.

— Да ладно вам, что уж теперь... — махнул рукой Макс. –Серафим вынашивал свой коварный план долгие годы. Подменил настоящего наследника на меня, зная, что у меня никогда не будет той силы, а главное — власти над Полной Чашей. Должно быть, надеялся вырастить из меня послушную марионетку, но когда внезапно выяснилось, что истинный наследник жив, я просто-напросто стал ему не нужен. И господина Станиса подставил... — он покосился на премьер-советника. — А когда мы вернулись, объявил его предателем и ловко прибрал к рукам все бразды правления.

— И теперь ничто не мешает ему спокойно дождаться следующего полнолуния, умыкнуть Чашу и провести свой ритуал, — закончил Станис.

— Но есть же те, кто всё видел, кто знает правду! — воскликнула Рита. — Сфинкс...

— Кстати, о сфинксах. Наш любезный Серафим предусмотрительно объявил их мятежниками и бунтовщиками, мутящими воду и распространяющими опасные слухи. Всех поголовно. Так что ваш приятель, увы, теперь вне закона.

— Он пытался рассказать о случившемся — и чуть было не поплатился жизнью.

Рита вспомнила улыбчивую физиономию хозяина Академии Художеств, и её сердце мучительно сжалось.

— Чуть было?..

— Насколько я знаю, он оставил свой дом и подался в бега. К Зимнему ему на пушечный выстрел не позволят приблизиться: моментально вычислят и схватят.

— Одним словом, пока этот фальшивый ангел у власти, добра не жди. Ежу понятно, что его заботят только собственные интересы, а на благополучие инфрамира ему плевать.

— И Полная Чаша теперь в руках этого выскочки? — ужаснулась Рита. Масштабы случившегося поражали, гнев и ярость вскипали в душе, заставляя забыть об осторожности и здравом смысле.

— Технически Чаша водворена на своё место, в Ратушу, — сказал Станис. — Но Серафим имеет туда свободный доступ. А значит, мы не можем утверждать, что Чаша — да и весь инфрамир в безопасности. Его амбициям и честолюбию нет предела. Рискну предположить, что он попробует повторить свой ритуал в следующее полнолуние — и это будет означать конец всему.

Рита потерянно молчала, не находя слов. Выходит, их эпическое приключение обернулось полным фиаско.

— Лично меня куда больше волнует не всеобщее благополучие, а судьба моего друга, — проворчал Макс. Весь его вид выражал озабоченность и беспокойство. — Я многим обязан Тео. И сейчас, когда в переплёт попал он, а не я, как обычно, у меня даже нет возможности вернуть ему долг!

— Успокойся, — хладнокровно одернул его Станис — похоже, не в первый раз. — Твоё бесконечное нытьё нам ничем не поможет.

— Послушайте, — Рита, наконец, отважилась на вопрос, который уже давно собиралась задать. — Мы ведь не случайно здесь встретились. Вы искали меня? Я хочу помочь, спору нет. Но чем?

Впервые за всё время Станис помедлил с ответом. Кажется, даже немного смутился — во всяком случае, так ей показалось.

— Видите ли, в чём тут дело...

— Вот только не надо мне плести байки про предназначение, пророчество и прочие рояли в кустах! — нетерпеливо фыркнула Рита, заметив замешательство премьер-советника. — Все равно я не поверю в эту чушь! Говорите правду!

— Иногда правду лучше не знать, — мудро (что было ему совсем не свойственно) заметил Макс. — Это тебе любой сфинкс скажет.

— Ну уж нет. Хватит с меня недомолвок. Говорите как есть, — Рита сурово сдвинула брови. — Я не позволю использовать себя втёмную, — добавила она строго.

Макс открыл было рот, но Станис жестом остановил его, видимо, не на шутку опасаясь, что он сболтнёт лишнего.

— Маргарита, прошу вас, выслушайте меня. И попробуйте понять. Вселенной — и вашим миром, и нашим правят энергии, во многом недоступные пониманию. Вы ведь знаете не понаслышке, что душевная боль может быть острее физической, а грубая сила во многом проигрывает силе духа. Мне не ведомы все планы Серафима, но одно известно наверняка: ваше случайное попадание в Санкт-Петроград не было случайностью. И сейчас он предпринял всё возможное, чтобы вы не смогли вернуться в инфрамир ещё раз. Запечатал все Врата, на оставшихся — утроил охрану, приказал сменить пароли. Это неспроста. Он знает, что вы способны помешать.

Рита недоверчиво усмехнулась.

— Вроде бы никогда не страдала избранностью — и тут на тебе.

— Да не в избранности дело! — воскликнул Макс. — Неужели ты не поняла, что...

— Максимилиан! — Станис предостерегающе вскинул руку. — Осторожнее.

Бывший наследник замолчал, сердито насупившись. Только буркнул себе под нос:

— Сам объясняй тогда, если такой умный.

— Я поняла, что вы боитесь сказать мне всю правду, не дура, — заявила Рита. — Но почему? Какой-нибудь дурацкий инфрафизический закон мешает? Или что? Ходите вокруг да около, я же чувствую.

— Есть некоторые... вещи, — туманно пояснил Станис, — способные разрушиться, если о них станет известно до срока.

— Ладно, — Рита была готова сдаться только оттого, что ей надоело бесцельное переливание из пустого в порожнее. — У вас есть какой-то план, я полагаю? В чём моя роль?

— Вам с Тео нужно просто поговорить, — тут же выпалил Макс; на лице его было написано плохо скрытое облегчение.

Рита прищурилась. Ох, чует её сердце, не так тут