Изображая отдыхающих, а их на эспланаде было немало, мы продефилировали вдоль стен цитадели и углубились в лабиринт улочек этой восточной Венеции. Кстати, по поводу отдыхающих. Зейнал действительно коренным образом отличался от виденных мной Шемсума и Боркуля (о родном городе шахзаде Темира я не говорю – его мне довелось увидеть лишь мельком. Так поспешно меня оттуда выпихнули). И главным отличием были женщины. На большинстве из них не было уже ставших такими привычными чачванов и бесформенных, укутывающих фигуру от головы до пят черных одеяний. И я неожиданно для себя обнаружил, что одичал в этом навязанном мне восточном круизе и с любопытством пялюсь на каждую встречную женскую фигурку и личико. Это оказалось до того заметным, что я заработал довольно ощутимый удар острым локотком в бок и змеиное шипение Мириам.

– Хватит таращиться на чужое, урод! – сверкнула глазами в мою сторону джинна. – Лучше на своих обрати внимание!

Вот так, мило общаясь, мы вышли к холмам (или полуразрушенным горам?), опоясывающим город с северо-запада. Здесь еще сохранились в первозданном виде многочисленные шахты и отвалы грунта, оставшиеся от прошлых лет золотой лихорадки. Возле многих из них жили довольно оборванные личности: то ли потомки неудачливых золотоискателей, то ли городские люмпены, объектом пристального внимания коих мы стали. Но, быстро убедившись, что господа отдыхающие не желают слушать о тяжких и счастливых днях золотодобычи, которые рассказчики в силу своего возраста явно не могли застать, ни даже купить на память кусочек породы с вкраплениями в нем «самого настоящего золота», быстро отстали. Лишь один из этого сброда, на физиономии которого смешались признаки всех рас этого мира и все пороки остальных миров, не терял надежды и продолжал упорно тащиться за нами в отдалении. Он-то и подсказал нашей компании, пребывавшей в полнейшем унынии, довольно дикую мысль.

Я давно перестал прислушиваться к бормотанию этого оборванца. Мириам, похоже, тоже. Но вот Ли, оказывается, слушала. Внезапно она повернулась к преследователю и переспросила:

– Что ты сказал, любезнейший?

– Предлагаю вам занимательную и захватывающую экскурсию в мир жутких подземелий, – обрадованно затараторил этот житель городского дна, увидев, что им заинтересовались. – Там вы можете встретиться, если повезет, с призраками, что погибли во время проходки этих шахт, обреченными до скончания веков, да продлит Аллах этот срок, оглашать подземные своды жалобными и жуткими стенаниями и воплями. А если совсем повезет, вы можете отыскать золотой самородок…

– Постой, – прервала его Ли, пока мы с Мириам с непонимающим видом слушали рекламу местного диггера. – Разве такие походы разрешены властями?

– Нет, – замялся бродяжка, хитро блеснув глазками, – но я могу это устроить при определенном вознаграждении и соблюдении полнейшей тайны…

– Что вы насчет этого думаете? – подошла к нам Ли, жестом заставив гида по подземным достопримечательностям оставаться на месте. Ее глаза победно поблескивали.

– Ничего хорошего, – я пожал плечами. – Очередное охмурение приезжих, если не хуже. Я думаю, при соблюдении всех условий, оглашенных этим мелким жуликом, мы имеем реальную возможность навсегда остаться в «жутких подземельях», увеличив число тамошних призраков… И зачем тебе это небезопасное развлечение?..

– Я, кажется, знаю зачем, – вклинилась в разговор Мириам. – Девочка додумалась до того, до чего не смогли ни я, ни ты…

– Вот именно, – подтвердила ее догадку Ли. – Если нельзя пройти по земле или по воздуху, остается один путь – под землей…

Тут наконец-то и до меня дошло, что предложила Ли. Действительно, это был единственный и реальный способ добраться до искомой цели. Мне сразу же вспомнилось мое не совсем добровольное пребывание на Изумрудном руднике и жуткий поход наружу, в котором я уцелел только благодаря счастливой случайности и Бесу. Вернее, наоборот, благодаря Бесу и счастливой случайности, которую предусмотрел мой рогатый родич по крови…

Пока я раздумывал и колебался относительно предложенного варианта действий, Мириам взяла инициативу в свои руки.

– Эй, как там тебя? – повернулась она к оборванцу. – Поди сюда!

– Садхи, госпожа, к вашим услугам, – подскочил терпеливо ожидавший поодаль бродяга.

– Сколько ты берешь за экскурсию по этим вонючим пещерам?

– Десять золотых с человека, госпожа, – оборванец опять поклонился, скрывая вспыхнувший в глазах жадный блеск.

– Ты что, спятил, недоумок? – возмутилась Мири­ам. – Да за такие деньги я сама буду водить посетителей день и ночь. Пять золотых, и ни монеты больше!

– Но мне надо делиться с охраной… – заныл Садхи.

– Это не наши проблемы, – отрезала джинна. – Ты слышал нашу цену!

– Госпожа, – не переставал канючить оборванец, – но за пятнадцать золотых туда никто не полезет…

– За сколько?! – переспросила джинна.

– За пятнадцать… – опешил от ее напора наш новый знакомец.

– С чего ты взял?!

– Но вас же трое…

– Пять золотых за всех! – наклонилась к нему Ми­риам. – Или ты еще не понял?!

– Да я за такие гроши пальцем не пошевелю! – Садхи изобразил презрительную гримасу и повернулся, делая вид, что собирается уйти.

– Скатертью дорога, – усмехнулась джинна. – Я думаю, среди твоих собратьев в этих навозных кучах найдется более сговорчивый проводник.

– Пошли отсюда! – повернулась к нам Мириам. – Завтра утром найдем менее наглого…

– Но, госпожа, – в отчаянии вскричал оборванец, видя, что добыча уплывает из рук, – вам же надо закупить еще необходимые вещи, а это тоже стоит денег!

– Ты согласен на оговоренную сумму?! – продолжала давить Мириам.

– Да, если вы добавите на…

– На что?! Нам не нужна твоя одежда!

– Но свет-то нужен, – вполне логично заметил Садхи.

– И свет… – не сразу смогла остановиться Мириам, но потом взглянула на меня и Ли. – Действительно, свет нужен. И сколько ты хочешь за это?

– Золотой, – похоже, бродяга измерял свои услуги исключительно в этом презренном металле.

– Да ты что?! – возмутилась Мириам. – Нас совсем за олухов считаешь?! Где это видано, чтобы пара ламп стоила такую сумму?! Или ты их собрался заправлять розовым маслом?

– Но я хотел купить живой огонь, – тихо возразил оборванец, вконец стушевавшийся от такого напора.

– Какой такой «живой огонь»? – остановилась озадаченная джинна.

– В лавке кривого Фаруха, – ответил Садхи. – Он всех золотоискателей снабжает…

«Живым огнем» оказались стеклянные шары величиной с кулак. В сумерках в них начинала разгораться огненная искорка, и чем становилось темнее, тем ярче. Ее света вполне хватало на то, чтобы довольно сносно осветить пять-шесть метров в диаметре вокруг владельца шара.