– Эпоха демонстрирует избирательность в отношениях с религиозными объединениями и восстановление элементов советской политики с закручиванием гаек.

– Андрей Евгеньевич, доводилось ли вам лично общаться с кем-нибудь из муфтиев? Поделитесь, пожалуйста, впечатлениями.

– С муфтиями общаться приходилось, в основном с разумными людьми «советского» происхождения, но со светскими властями им договориться легче, чем друг с другом. Пришлось наблюдать и в обстановке столкновения интересов – при разделе квоты на хадж. С молодыми общался недостаточно, чтобы составить основательное мнение о тех, кто получил образование с воспитанием в арабских странах.

– Какая идеальная модель государственно-вероисповедных отношений, по-вашему, подходит для современной России? Нужен ли такой орган, как Совет по делам религий?

– Идеальная модель, на мой взгляд, – кооперационная. Но требует для обеспечения кооперации специального госоргана типа МИД, только для внутреннего гражданского общества, с возложением на него выработки государственной политики, посредничества между элементами гражданского общества и государственными органами исполнительной власти. Идея резко отрицается РПЦ, но без такого госоргана мало что выйдет. Звучат предложения (А. В. Пчелинцев) о создании должности уполномоченного по защите свободы совести – мне представляется, его функции слишком узки.

Выработка государственной политики и ее проведение во взаимодействии с такими мощными госорганами, как ФСБ, Минюст, МИД, МВД, с прокуратурой и с судебной властью требует полноценного государственного органа, вероятно под непосредственным руководством Президента РФ. Перспективы появления такого органа сомнительны, а значит, дальнейшее наступление на конституционные права граждан в законотворчестве и в жизни будет продолжаться.

Вячеслав Полосин: «…моей главной целью было поменять действующее советское законодательство, которое ограничивало свободу религии»[1070]

Краткая справка: Полосин Вячеслав Сергеевич (р. 26 июня 1956 г.) – мусульманский общественный деятель.

В 1978 г. окончил философский факультет Московского государственного университета, а в 1983 г. – Московскую духовную семинарию Русской православной церкви. В 1983–1985 гг. служил священником в республиках Средней Азии. В 1985–1990 гг. работал в Издательском отделе Московской патриархии. В 1988–1990 гг. служил священником в г. Обнинск Калужской области.

С 1990 по 1993 г. – народный депутат Российской Федерации, председатель Комитета по свободе совести и вероисповеданиям Верховного Совета РФ. Соавтор закона РСФСР «О свободе вероисповеданий» 1990 г.

В 1993 г. окончил Дипломатическую академию МИД РФ, защитил кандидатскую диссертацию по политологии на тему «Церковь и государство в СССР в 1971–1991 гг.: международно-правовой и политологический аспект».

С марта 1994 по ноябрь 2000 г. – эксперт Государственной думы РФ по религии, государственный советник 3 класса.

В 1999 г. объявил о принятии им и его женой ислама. Взял мусульманское имя Али. В том же году защитил докторскую диссертацию по философии религии на тему «Диалектика мифа и политическое мифотворчество».

В 1999–2011 гг. – советник Совета муфтиев России, преподаватель сравнительного религиоведения в Московском исламском университете. С 2019 г. по настоящее время – профессор кафедры теологии Болгарской исламской академии.

С июня 2011 по июнь 2013 г. – директор АНО «НПЦ Аль-Васатыйя – умеренность».

С 2013 г. – заместитель директора Фонда поддержки исламской культуры, науки и образования.

– Вячеслав Сергеевич, вы были избраны депутатом Верховного Совета РСФСР. Насколько распространенным было такое явление, как избрание религиозных деятелей в качестве депутатов на Съезды народных депутатов СССР и РСФСР и в Верховный Совет? Поощрялось ли участие религиозных деятелей в выборах государством и религиозными объединениями?

– В советское время такое участие религиозных деятелей в политике было невозможно. Ситуация поменялась в 1988 году, когда прошла встреча Горбачева с членами Синода. Выборы на Съезд народных депутатов СССР были восприняты религиозными организациями с энтузиазмом. Депутатом был избран патриарх, митрополиты, представители других религиозных организаций. Позднее, при выборах на съезд РСФСР, энтузиазма было уже поменьше. Чтобы участвовать в выборах, я получал благословение епископа, в чьем ведении был мой приход в Обнинске. Тогда этого было достаточно: получить благословение епископа.

– В 1992 году вы опубликовали статью «Вечный раб ЧК», основанную на материалах центрального архива КГБ и ЦК КПСС. Расскажите об обстоятельствах, при которых вы попали в архив. Насколько понимаю, вы работали в архиве вместе с Глебом Якуниным?

– Это был материал Глеба Якунина. Я сам в архиве не работал, а Якунин работал в комиссии по ГКЧП и занимался материалами, связанными с православной церковью. Он их и опубликовал впоследствии, и я их использовал. Меня больше интересовали материалы ЦК КПСС, прежде всего отдела по идеологии, в которых можно было обнаружить порой интересные документы. Например, был интересный случай с одним имамом в Средней Азии. Он вышел на проповедь совершенно пьяный во время одного из мусульманских праздников. Сначала произносил что-то нечленораздельное, потом стал вообще говорить о том, что нужно отказаться от веры. Его пытались стащить с минбара, но он распалился, достал красную книжечку из кармана и сказал, что тех, кто его тронет, ждет арест. Потом эту историю замяли как-то. Конечно, меня больше интересовали не такие случаи, а идеологические аспекты политики партийного руководства в отношении религии. Мне тогда больше была интересна РПЦ, я писал кандидатскую работу.

– Расскажите о своем опыте работы в Душанбе. Что представляла собой РПЦ в 1980‐е годы в этом мусульманском регионе? Приходилось ли вам сталкиваться с мусульманскими религиозными деятелями? Кто запомнился?

– Конечно, больше внимания со стороны местных властей уделялось исламу. Этот фактор играл бóльшую роль, чем православие. Я часто сталкивался с местными мусульманами. Они с уважением относились к православию. Их имамы говорили им, что русские уважают нашего Пророка, но и среди русских есть неверующие.

– Насколько я понимаю, вы были противником существования такого органа, как Совет по делам религий. Такая позиция касалась только республиканского Совета, или вы считали, что не нужен и общесоюзный Совет? Я так понимаю, это было связано с вашим личным опытом, когда из‐за рекомендации уполномоченного Совета вы в свое время не могли получить работу в приходе.

– Совет союзный был главным, ему починялись уполномоченные в разных регионах.

– Но был еще Совет по делам религий при Совете министров РСФСР. Он был создан в годы перестройки.

– Да, он просуществовал совсем недолго. Я действительно в свое время считал, что российский совет нужно упразднить. Вернее, уже после ликвидации Совета шла речь о создании в Правительстве России министерства по делам религий. Я участвовал на встрече, где обсуждалась судьба министерства. Там был Ельцин – тогда еще не президент, а председатель Верховного Совета РСФСР, Силаев – премьер-министр России. Мы тогда, все члены Комитета по свободе совести, высказались за то, чтобы такого министерства не учреждать. Ельцин поддержал нас и сказал, что раз все члены Комитета единодушны в вопросе о министерстве, его учреждать не нужно.

– Я читал одно из ваших интервью, где вы рассказываете, как обсуждался этот вопрос о Совете по делам