– Значит, вечером и спросим, – кивнул Юрген.

Не ожидавший такой оперативности Вадим только растерянно хмыкнул. Понимая, что спорить с упрямым кормчим бесполезно, он испустил тяжёлый вздох и, мысленно перекрестившись, решительно направился к дому. Девушки, уже проснувшись, вовсю командовали заметно увеличившимся отрядом рабынь, наводя порядок и готовясь к следующему празднику.

Найдя на ещё не убранных столах немудрящий завтрак, Вадим уселся у очага и, старательно пережёвывая изрядно подсохшую лепёшку, задумался. Очень скоро у него появится шанс внести ясность в своё ближайшее будущее, но это почему-то не радовало. Сложив два и два, Вадим с растерянностью понял, что сказал кормчему правду.

Он действительно боялся. Боялся узнать, что с ним будет. Как ни странно, но ему нравилась нынешняя жизнь. Сражаться, когда этого требовали обстоятельства, видеть новые страны в том их виде, который недоступен никому, даже археологам. Бродить по свету, находя приключения на собственную пятую точку.

Это была жизнь. Настоящая, простая, без прикрас, политических и идеологических вывертов. Просто жизнь. В конце концов там, в Союзе, он давно уже для всех был трупом. Прошлым, которого больше нет, и воскреснуть ему просто не позволят. Ведь объяснить толком, где он провёл прошедший год, Вадим не сможет.

Ситуация складывалась просто идиотская. Пропавший без вести офицер не может быть возвращён в строй, так как проверить его рассказ разведка не в состоянии. А так как он пропал при обстоятельствах, освящать которые в прессе никто не станет, то вполне можно допустить, что воскресшего офицера проще закатать под асфальт, чем позволить ему вернуться.

Задумавшись, он не заметил, как рядом с ним на колени опустилась гибкая девичья фигурка и замерла, дожидаясь, когда он обратит на неё внимание. Скорее почувствовав, чем услышав чьё-то присутствие рядом, Вадим оглянулся и с удивлением обнаружил Налунгу.

– Чего тебе? – спросил он, привычно сканируя всю прилегающую территорию.

– Я пришла узнать, не нужно ли хозяину что-нибудь? – тихо произнесла девушка.

– Спасибо. У меня уже всё есть, – покачал головой Вадим.

– Хозяин позволит мне немного посидеть у очага? Я замёрзла, – попросила рабыня, и Вадим с удивлением увидел слёзы у неё на глазах.

– Сиди. Я тебя не гоню, – пожал он плечами, не зная, как реагировать.

– Спасибо, хозяин, – ещё тише произнесла девушка, на коленях подползая к огню и вытягивая озябшие руки к пламени.

Автоматически отметив совершенную форму её кистей, Вадим неопределённо хмыкнул и, припомнив подходящую к случаю фразу, прочитанную в какой-то книге, подумал:

«Как ни крути, а пишется „мужик“ – и читается „мужик“. Аминь».

Улыбнувшись собственным мыслям, он доел лепёшку и, запив её глотком воды, натопленной из снега, собрался отправиться к ярлу, когда у очага разъярённой фурией выросла Мгалата. Подскочив к стоящей на коленях рабыне, девушка сжала кулаки и, нависнув над своей бывшей хозяйкой, словно ангел мщения, прошипела:

– Что ты здесь делаешь, рабыня?

– Отогреваю руки, хозяйка, – испуганно ответила Налунга, сжавшись в комок.

– Отогревай их в другом месте. Ты никогда не будешь служить этому мужчине, запомни это, – зарычала Мгалата.

Услышав её слова, Вадим не удержался и издал кошачье «мяу». Не ожидавшие от него такой выходки девушки дружно вздрогнули и, обернувшись, удивленно раскрыли рты.

– Мне вот только кошачьей драки тут не хватало, – пояснил Вадим. – А ты, – он ткнул пальцем в Мгалату, – запомни – я сам буду решать, кому и что поручать. Всё ясно?

– Да, господин, – насупилась Мгалата.

– И не делай такое лицо. Сама говорила, что ты воин, а не служанка, – выкрутился из положения Вадим.

Сообразив, что попалась в ловушку собственного упрямства, Мгалата примиряюще улыбнулась и, помолчав, ответила:

– Но ведь готовить стол к празднику вы нам поручаете.

– К празднику готовятся все, а обслуживать кого-то одного должны рабыни, – отмахнулся Вадим.

Понимая, что переспорить его не удастся, Мгалата снова насупилась и, повернувшись к рабыне, мрачно спросила:

– Что тебе нужно для проведения обряда?

– Огонь и жертвенное животное. А ещё мне нужен кто-то, чьими устами будет произнесён ответ, – быстро ответила девушка.

– И когда лучше всего проводить обряд?

– В полночь, – вздохнула девушка.

– Хорошо. Тогда будь готова к полуночи, – объ явила Мгалата и, развернувшись, вышла из дома.

Проводив её удивлённо-задумчивым взглядом, Вадим повернулся к замершей рабыне:

– Что это значит – «человек, который станет озвучивать ответ»?

– Я должна буду ввести этого человека в транс, и он станет проводником между мной и божеством, которое я буду спрашивать, – вздохнула рабыня.

– Это может быть любой человек?

– Да, любой. Хозяин может сам указать на того, кто станет устами бога, – едва слышно ответила Налунга.

Ей было страшно посвящать постороннего в эти тайны, но не отвечать она не могла. Слишком сильна ещё была память о жгучих укусах плети и обещание этого воина изрубить её на куски за неповиновение. Налунга и сама не могла сказать себе, чего сейчас больше она испытывает к этому человеку: страха или желания оказаться в его постели.

В любом случае ей нужно было сделать всё, чтобы заслужить защиту этого человека. Все остальные воины просто не обращали на неё внимания, считая обычной рабыней. Получив приказ, не допускающий двойного толкования, она должна была сделать всё, чтобы заслужить доверие этого человека и стать нужной ему.

Почему-то Налунге казалось, что рядом с ним она всегда будет в безопасности. Придя к такому выводу, она закуталась в выданный ей плащ и, выбравшись на улицу, принялась искать место для будущего камлания. Чутко прислушиваясь к жизненным потокам стихий, она нашла подходящее и, опустившись на колени, принялась руками разгребать снег.

Обложив будущее кострище камнями, Налунга с трудом подкатила туда же несколько валунов побольше, расставив их равнобедренным треугольником. Это были места для ищущего, вопрошающего и отвечающего. Устало вздохнув, она ещё раз проверила правильность расположения кострища и камней стульев и, убедившись, что менять ничего не нужно, вернулась в дом.

Теперь ей нужно было поесть, согреться и отдохнуть. Любой ритуал отнимал очень много сил, и Налунга надеялась, что воин, для которого она должна была провести ритуал, позволит ей не заниматься домашними заботами. Но, к её огорчению, Мгалата не оставляла рабыню без присмотра ни на минуту.

Едва услышав, что Вадим разрешил ей провести остаток вечера у очага, бывшая охранница тут же приказала одной из своих девчонок внимательно следить за рабыней. При этом она даже не пыталась сделать вид, что это не специально. Понимая, что другого отношения к ней пока не будет, Налунга покорно приняла это решение и, присев у очага, затихла, старательно припоминая каждую мелочь, важную для ритуала.

К полуночи, когда почти