Божество умолкло. Какое-то время стояла тишина, потом раздался глухой удар по камням.

Нив резко обернулась на звук. Мгновенно возведенная для них богом тюрьма щетинилась кораллами посреди пещеры, плотная и непроницаемая. Изнутри нее донесся новый удар.

– Выпусти его, – приказ сам собой просочился у нее сквозь зубы. – Жестоко держать его там.

– Он тебе настолько небезразличен, что ты желаешь доброго к нему отношения? После всего, что он сотворил? – Левиафан пришел в восторг. – Нет уж, полагаю, нашему некогда-Королю пока лучше оставаться внутри. Пусть остывает.

Нив тяжело сглотнула пересохшим горлом. Чуть не взялась за бокал с вином, но вспомнила месиво из водорослей, которым обернулся надкушенный Левиафаном хлеб. И быстро убрала уже протянутую руку.

– Ты заметно усложнила ему жизнь, – тихо сказал Левиафан, убедительно изображая волнение того, кто вынужден сообщать дурные вести. – Сделала все настолько запутанным. Это и не могло быть простым ни для одного из вас, но ты привнесла в историю трагизм.

– Судя по всему, ты вытащил меня сюда не для того, чтобы сообщить что-то полезное. – С прямой спиной и холодным голосом, она была королевой до мозга пронизанных тенями костей. – Мне казалось, что злорадство недостойно божества.

– А мне казалось, что ты достаточно узнала о божествах за все это время, чтобы понять, как мало нас беспокоит достоинство. – Левиафан угловато пожал привязанными к стеблям водорослей плечами. – Божественность проще, чем нравится думать людям. Наполовину магия, наполовину вера. Богом не стать, пока сам не решишь, что ты бог. – Еще одна акулья ухмылка. – А я не припомню ни одного мгновения, когда я не считал бы себя богом, достойным поклонения.

– Тебе не поклоняются веками.

– Ты удивишься. – Мертвые глаза марионетки как-то ухитрялись выражать лукавство. – Как и тому, насколько легко вернуть себе почитателей при подходящих обстоятельствах.

Нив отвела взгляд от пустого лица куклы и осмотрелась вокруг. Стол оказался в той части пещеры, которой она прежде не видела – на каменном возвышении в небольшой нише, за долгие годы вымытой солеными течениями. Сквозь прорехи в каменном потолке мерцала пронизанная светом вода, будто океан над ними застыл стеклянным потолком.

– Возвращаясь к твоему заявлению, – сказал Левиафан, словно раздосадованный тем, что Нив отвлеклась от него. – Я вытащил тебя из тюрьмы не для того, чтобы наделять мудростью, хотя, если у тебя есть вопросы – хорошие, внятные вопросы, – они могут сподвигнуть меня на ответы. – Он почти скромно сложил ладони на столе. – Я освободил тебя, Нивира, Королева Теней, чтобы утолить собственное любопытство. Чтобы оценить твою душу и решить, что я о ней думаю.

Слова оказались столь неожиданными, что Нив не смогла скрыть растерянность за ледяным спокойствием. Она моргнула и сжала зубы, чтобы ничего не спрашивать. Левиафан явно ожидал вопросов, просто ради удовольствия отказать ей в ответах, и она не стремилась ввязываться в эту игру.

Тяжелая туша настоящего божества шевельнулась в глубине пещеры, за мутной серой пеленой показались огромные глаза и что-то похожее на блестящий плавник. Его марионетка поднялась и принялась шатко расхаживать из стороны в сторону перед Нив.

– Когда ты пришла сюда, – деловито начало божество, – ты могла вытягивать магию напрямую из Тенеземья. Верно?

– То есть тебе можно задавать вопросы, а мне нельзя?

– Я все еще жду, когда ты придумаешь верный, – отозвался труп. – Что ж, сочту это за подтверждение. Тебе было больно?

Нив сжала губы. И с трудом сдержала порыв скрестить руки на груди, как обиженный ребенок.

Впрочем, божество и без того уже теряло терпение.

– Насколько тебе было больно, Нивира? – зарычало оно сквозь бесчисленные зубы, ударяя костлявыми кулаками по столу перед ней.

Нив отпрянула, вскидывая руку – она поняла, что выхватила из кармана кость бога, лишь увидев ее белесое сияние в своих сжатых пальцах.

Левиафан посмотрел на осколок кости. Улыбнулся.

– Хорошо, – сказал он спокойно. – Она может тебе пригодиться.

Прежде чем Нив успела это осмыслить, божество снова вернулось к своей странной череде вопросов.

– Боль, дорогая, – скажи мне, сколь сильной она была.

– Сильной. – Больше Нив ничего не добавила.

Она опустила руку и зачем-то спрятала костяной кинжал в подоле, хотя божество его уже видело.

Левиафан задумчиво кивнул.

– А теперь? – Бровей у трупа не было, но подвязанные водорослями мышцы на его резиновом лице все равно смогли передать выражение, с которым он поднял бы одну из них. – Теперь, когда Солмир сделал тебя сосудом для магии? Ты чувствуешь боль?

– Нет. – Нив пошевелила пальцами, в которых вместе с кровью тек холод.

– Ясно. – Левиафан сложил руки за спиной, продолжая вышагивать туда-сюда. – Я не могу видеть будущее, – сказал он наконец, все еще не глядя на нее. – Не так, как Оракул или любовница Ткача. Но я чувствую течение событий, отливы и приливы. – Голова его запрокинулась к черному гладкому простору океана, зависшему наверху. – Им станешь ты.

– Стану чем? – Этот вопрос Нив проглотить не смогла, хотя Левиафан и ухмыльнулся ему, явно довольный тем, что смог вытянуть из нее хоть один.

– Сосудом, – сказал он просто.

Разговор шел по кругу, принося ей лишь ничего не проясняющие ответы или то, что она знала и прежде. Боги оказались теми еще занозами в заднице.

– То есть все, что Короли обещали мне в обмен на пленение тебя, в сущности, утрачивает силу. – Левиафан покачал головой, очевидно не менее раздраженный, чем Нив. – Не то чтобы я ожидал чего-то иного, по правде сказать. Всегда нужно быть начеку, договариваясь с бывшими врагами.

В голове у Нив что-то щелкнуло, и вся ее выверенная стойкость рухнула.

– Короли послали тебя, – пробормотала она, – а значит, сами приходить не собирались.

Левиафан кивнул, будто учитель, подбадривающий медлительного ученика.

– Они достаточно сильны, чтобы сопротивляться зову Сердцедрева. Не слишком долго. Но долго и не пришлось.

– То есть они знали. – Из ее саднящего от страха горла вырывался лишь хриплый шепот. – Знали о наших планах. Так почему не попытались нас остановить?

– Потому что не хотели. Они хотели, чтобы вы достигли Древа. И рассчитывали на то, что ты вернешься обратно. Ты не из тех, кто бросает дело на половине пути.

Спина у нее стала липкой от холодного пота. Нив вцепилась в подол сорочки; тяжелое кольцо Солмира скользнуло вокруг ее пальца.

– Они рассчитывали на тебя, – повторил Левиафан, – но это выйдет им боком, я полагаю. Ты чувствуешь себя во тьме, будто рыба в воде, уж прости за выражение. И, сдается мне, утонуть не способна, Нивира Валедрен.