Эти слова могли бы обнадеживать, не будь они сказаны почти скорбным тоном.

Внезапно пещеру тряхнуло так яростно, что Нив чуть не упала со стула. Тарелки под фальшивым ужином зазвенели, бокалы посыпались на пол. Покатились, разливая мутную морскую воду, которой обернулось вино.

Нив уперлась руками в стол, пережидая дрожь. Когда все утихло, она бросила встревоженный взгляд на Левиафана.

– Очередное землетрясение?

– Если бы все было так просто. – Божество неуклюже поправило свой стул, ведомое плетьми водорослей, что устремлялись к истинному Левиафану. Село, вытянуло руку на столе ладонью кверху. – Нет, это был приступ.

В дымке позади него подрагивала огромная туша; снова показались серый плавник и черный глаз.

– Я умираю, – легко сказал Левиафан. – Нас всех затягивает в Святилище силой моей предсмертной агонии.

Сухие, четкие слова. Все тело Нив будто онемело. Она вспомнила, как Солмир в их коралловой тюрьме говорил, что смерть Левиафана окончательно расшатает Тенеземье и ускорит его падение. Катастрофически сократит и без того быстро утекающее время, что у них осталось.

А она до сих пор не знала, что Солмир собирается делать, как он собирается уничтожать Королей теперь, уже передумав отдавать им Нив в качестве сосуда.

Не замечая водоворота паники, кружившего у нее в голове, Левиафан потянулся через стол и взял руку Нив, в которой она все еще сжимала кость бога.

– Итак, мне нужно следующее: убей меня, Нивира. Забери мою силу раньше Королей.

– Почему я? – слетело с ее холодных губ.

Божество посмотрело на нее почти с жалостью.

– Потому что твоя душа может это вынести.

По пещере снова прокатилась дрожь, сбивая капли воды с нависающих над полом зловещих каменных зубьев и сотрясая стол, ломящийся от иллюзорного изобилия. Нив вцепилась в него, чтобы удержаться на месте, и посмотрела на коралловую тюрьму, в которой все еще сидел Солмир, – на самом ее верху, в том же месте, через которое щупальце вытащило Нив наружу, возникла медленно ползущая вниз трещина.

Левиафан не шевелился, держа в сомкнутой ладони ее руку, плотно сжимавшую кость бога. Он не сводил с нее взгляда мертвых глаз, а позади него истинное божество содрогалось, мелькая сквозь дымку громадной серой тушей.

– Скоро мы будем там, Нивира. – Спокойно и ровно, ничуть не похоже на голос умирающего. – Ты избрала свой путь, когда решила не следовать за сестрой. Когда решила вместо этого вобрать в себя Сердцедрево, всегда носить его с собой.

Вплетенный в волосы ключ холодил ей шею. Самым краем глаза Нив видела странное, темное сияние, словно от звезды, что обмакнули в чернила.

– Твоя дорога проложена. – Костлявые пальцы сжали ее ладонь. – Тебе остается лишь идти по ней.

Разлом в тюрьме Солмира с треском увеличился. Изнутри метнулась окровавленная рука в серебряных кольцах, заскребла по камням.

– Нивира!

– Он верит в тебя, – прошелестел Левиафан. Пещеру сотряс очередной удар. Ее медленно рушили предсмертные судороги божества, притяжение прогнившей магии влекло их всех прямиком к гибели. – И, если это имеет значение, я тоже.

Застывший без движения над их головами океан менялся. Нив не удавалось в него вглядеться – он казался размытым, будто две полупрозрачные картины накладывались друг на друга и мешались в одну. Она видела и черную воду, и очертания какой-то громадной пещеры, острым куполом уходящей ввысь, – полого нутра горы. Стены были выложены костями, огромными и искривленными.

– Время выходит, Королева Теней. – Левиафан все еще говорил спокойно, но впившиеся в ее кожу пальцы сжимались все сильнее. – Либо ты заберешь мою силу, либо они.

Стань еще чудовищней, чтобы еще чудовищней не стали Короли.

Твоя душа может это вынести.

Слова повторились в ее сознании – Левиафан впервые заговорил беззвучно. Его голос в ее мыслях оказался таким же необъятным, как его тело, так что голова у нее заныла от попыток его вместить.

Было что-то будоражащее в том, что в нее верит божество.

Нив сомкнула пальцы на осколке кости. Подняла руку с ладони Левиафана. Марионетка откинулась назад в ожидании. Даже метания умирающего истинного бога в глубине пещеры затихли; только один огромный глаз остался прикован к ней.

– Как? – прошептала Нив.

– Вскрыть горло будет достаточно. – Труп-марионетка улыбнулся шире. – Мы связаны друг с другом не только водорослями.

И Нив налегла на стол, замахнулась и мазнула острием костяного кинжала по его шее.

Тишина. Она казалась особенно глубокой после нескончаемого гула под ногами, слабой дрожи распадающегося мира.

Голова трупа медленно откидывалась назад, бескровный разрез на горле ширился под ее тяжестью, растягивающей рану и резиновую плоть. Позади него истинное тело Левиафана затряслось, не сводя с нее огромного, лишенного век глаза.

Вес головы разорвал губчатую кожу и ветхие сухожилия, переломил хрупкие окостеневшие позвонки. Голова упала на землю.

И пещеру тряхнуло так, будто наступил конец мира.

Сила взметнулась буйной черной волной, каких Нив прежде не видела. Ринулась из глубины пещеры, где корчился в агонии истинный Левиафан. Потоки теней устремились прямо к Нив, словно реки в океан.

Она вскинула руки.

Магия Левиафана ударила в нее с мощью урагана, вплелась в ее пальцы и ворвалась под кожу, будто не замечая преграды. Холодная, стократ холоднее, чем можно было вообразить, она захлестнула Нив ледяной волной и продолжала прибывать, вливаясь по темным венам в каждый ее орган, в каждую мысль. Рот Нив распахнулся от крика, но она не услышала его за ревом силы самого могучего Древнего, которая теперь обустраивалась в ней самой.

Когда остатки магии просочились в ее тело, Нив рухнула на пол. Содрала кожу на коленях об осколки ракушек, порезала ладони обломками кораллов. Над ней, за окном, образованным прорехой в потолке пещеры, поочередно вспыхивали и пропадали черный океан и стены из сложенных пирамидой костей. Даже камень пещеры словно истончался, становясь почти прозрачным по мере того, как Короли тащили их к Святилищу, силой притягивая силу.

Она свернулась на полу, затопленная тьмой божества, и пыталась вспомнить, как дышать.

– Нив!

Последняя волна разрушений освободила Солмира – коралловая тюрьма раскололась пополам, и он вырвался наружу с разбитыми в кровь руками, оскалом на лице и горящими нечеловеческой синевой глазами. Он бросился к Нив под градом падающих каменных зубьев, переводя взгляд с безголовой марионетки на быстро сменяющие друг друга горы костей и камни исчезающей пещеры.

Зазубренный обломок оторвался от потолка прямо над Нив. Она услышала треск, но не смогла пошевелиться – тело казалось слишком тяжелым, переполненным магией, темнотой и холодом.