– Будешь дергаться, умрешь прямо сейчас и погубишь всех своих близких! Сиди молча. Мы – не враги, мы хотим тебе помочь. Верь нам.

Синильга увидела подбегающего Станислава Федоровича, но было поздно: машина рванулась с места, как дикий зверь.

После минутной вспышки Синильга успокоилась и обмякла. В благосклонность своих похитителей она не верила, но ей стало обреченно-покойно от мысли, что сейчас ее убьют и сердечные терзания, наконец, кончатся, а Лазарь, конечно же, будет вспоминать о ней всю жизнь и плакать…

Она безропотно дала завязать себе глаза повязкой и всю дорогу молчала. Из-за вечерних пробок машина двигалась медленно. Примерно через час с Синильги сняли повязку. На улице уже стемнело. Недавно прошел дождь. Мокрый асфальт переливался бликами уличных фонарей. Машина круто ехала вверх по узкой улице. Поворот, еще поворот, и автомобиль остановился около типичного американского двухэтажного дома, обшитого серыми кедровыми дощечками и напоминавшего гигантский спичечный коробок.

На последнем повороте Синильга заметила высветившуюся в лучах фар табличку с названием улицы и внутренне похолодела от мысли, что знает эту местность. Похитители явно не рассчитали, слишком рано сняв повязку. Без сомнения, это был Си-Клифф – очаровательный городок, укрывшийся под сенью высоких деревьев, расположенный на склоне, у большой воды. Несколько лет назад Синильга часто ездила сюда к престарелому владыке Митрофану, жившему до самой кончины при русской Свято-Серафимовской церкви, а также и к другим обитателям городка. В свое время Си-Клифф являлся местом поселения русской эмигрантской интеллигенции и дворянства. Многих русских обитателей городка Синильга застала и с некоторыми, по своей любви к белой эмиграции, водила тесную дружбу. Кое-кто, к примеру дочь генерала Врангеля, были живы и сейчас, однако почтенный возраст делал общение с ними все более затруднительным. Но Си-Клифф облюбовали не только русские эмигранты. Здесь имелось немало странных домов, хозяева коих предпочитали скрываться от глаз людских в этом уединенном предместье Нью-Йорка.

Навстречу машине вышел смуглый, горбоносый, коренастый мужчина, в котором нетрудно было угадать американского индейца. Его лицо не выказывало никаких признаков жизни, словно некая маска полного безразличия к происходящему.

Пятеро, включая индейца, окружили Синильгу тесным кольцом и провели в дом. Впрочем, кричать и сопротивляться было бессмысленно, улица казалась совершенно вымершей. Зато при входе в дом Синильга увидела его номер на почтовом ящике.

В прихожей пленнице приказали снять верхнюю одежду, отобрали сумочку и отвели на второй этаж, где находилось две комнаты и гостиная. Агния попросила всех выйти. Ей хотелось насладиться величием момента и наощупь изучить душу Синильги. Агния долго и с интересом рассматривала свою первую в жизни жертву, думая о том, что эта красивая девушка могла бы счастливо жить на земле или могла бы оказаться на ее, Агнии, месте, а она сама, наоборот, – стать жертвой. Но все сложилось именно так, как сложилось, и ничего изменить нельзя. Агния смаковала горько-сладкое чувство мести, огонь все сильнее разгорался в ее душе: скоро она начнет мстить человечеству за свои обиды, принося приятный дар сатане. Агния машинально поправила рукой большие темные очки, слегка коснувшись язвы над глазом.

– Тебе страшно? – спросила она Синильгу.

Синильга рассматривала магические символы, знаки и надписи, которыми были испещрены стены и потолок гостиной.

– Вы сатанисты?

Агния торжествующе молчала.

– Господи, помилуй… – прошептала Синильга по-русски.

– Что?! Черт возьми! Ты русская? – вырвалось у Агнии, при этом она перешла на русский с чуть заметным американским акцентом.

Дальше разговор продолжался на русском языке.

– Да, русская, – ответила Синильга. В ее глазах блеснул вопрос и надежда.

– Впрочем, можно было предположить… Что ты делала в том здании?

– Там церковь. Я ходила молиться.

Агния едко улыбнулась. Потом спросила:

– Ты не ответила на вопрос: тебе страшно?

– Почему это так важно? А что, я должна от радости лезгинку танцевать, что ли?

– Значит, страшно, – одобряюще кивнула Агния. – Это хорошо. Тебе должно быть страшно. В тот момент, когда мы принесем тебя в дар Сатане, ты должна налиться страхом, как красный яблок.

– Как яблоко… – грустно поправила ее Синильга.

– Это верно, – согласилась Агния, – «яблоко». Я иногда, правда очень редко, путаю слова. Можешь меня поправлять… Поправляй меня до самой смерти, – она усмехнулась.

От такой хладнокровности Синильге стало действительно страшно. Она отметила еле уловимые искорки жестокости и безумия в манере общения ее собеседницы и поняла, что та не шутит. Нереальность и абсурдность ситуации только усиливали охватившую сердце жуть. Хотя боль любви оставалась при Синильге, но ей вдруг мучительно захотелось жить. Смерть от рук кучки сумасшедших представлялась нелепой. Тем более что шанс на спасение был.

– Можно воспользоваться удобствами? – спросила Синильга, стараясь выглядеть как можно невиннее.

Агния нехотя проводила Синильгу в уборную, расположенную на этом же этаже.

– Не запирайся, – строго предупредила она.

Уединившись, Синильга дрожащими руками достала сотовый телефон из кармана пиджака (она была в деловом костюме). Перед уходом с работы Синильга пользовалась телефоном и сунула его в карман. Похитители явно не блистали профессионализмом, так как не обыскали ее, довольствуясь тем, что отобрали сумочку и плащ.

Синильга могла позвонить в полицию, родителям или Станиславу Федоровичу, но сила чувств заставила звонить в Магопак. Судорожно найдя в «записной книжке» мобильного телефона магопакский номер, она позвонила. Ей не везло: никто не брал трубку, сработал автоответчик. «Лазарь, миленький, ну! Отец Илья, ответьте. Вы же должны быть там!», – мысленно умоляла девушка, звоня повторно. На другом конце провода вновь зазвучал автоответчик. На этот раз Синильга зашептала в трубку:

– Лазарь, отец Илья, я в беде! Пожалуйста, помогите! Лазарь, если со мной сделают что-то и я больше тебя не увижу, прости меня за все. Пожалуйста! Я поняла: любовь – это как морской берег, который никогда не кончается. Ты бежишь по волнам вдоль берега и думаешь, что он вот-вот кончится, а он вновь и вновь начинается. Я люблю тебя…

Синильга только-только успела продиктовать название города, улицы и номер дома, где ее следовало искать, как из-за двери строго спросили:

– Ты что там разговариваешь? Молишься, что ли? Прекрати, а то я войду.

Синильге показалось, что сердце от страха провалилось куда-то вниз.

– Я иду! – сдавленно выкрикнула она, понимая, что может попасться.

Дабы избавиться от улик, она бросила телефон в жерло унитаза и спустила воду. Последняя «соломинка», связывающая с остальным миром, канула безвозвратно. В этот момент Агния бесцеремонно распахнула дверь.