и обрез Итаки-Дирслеер с пистолетной рукояткой. В отличие от обычного армейского ружья — это было двадцатого калибра, такими на Юге многие пользовались для самообороны. С мелкой дробью хорошо от змей, с пулей — от аллигаторов. К обрезу был широкий, удобный кожаный ремень с патронташем на нем.

— Спасибо, сэр. Верну

— Уж постарайся.

Двое мужчин посмотрели друг другу в глаза. Потом Сонтаг взял револьвер, ружье, кивнул и вышел.

Сайгон перед катастрофой напоминал разбуженный улей… собственно, он всегда таким и был, но сейчас — особенно.

Забитые машинами узкие улицы, толпы на тротуарах — кто-то что-то тащит. В районах вилл наверняка грабежи как после падения Дьемов. Много военных, но явно растерянных и не знающих что делать. Есть и полицейские — белые мыши. Некоторые еще в форме, хотя все понимают, что ничего хорошего не жди.

У американского посольства — танки. Цепочка морских пехотинцев сдерживает густую толпу на входе. Примкнуты штыки.

Флаг пока еще висит.

Пахнет горелой бумагой. Все жгут бумаги, уже понимая, что дело плохо. Чиновники улепетывают первыми…

Пробираясь по улицам, Майкл Сонтаг думал: неужели кто-то думал, что все будет иначе. Неужели все то дерьмо, что было известно еще со времен Дьемов и войны вилл — его было недостаточно, чтобы все понять.

Ради Бога… ради чего погибло больше пятидесяти тысяч пацанов… простых американских парней, большинство из которых вовсе не хотело тут находиться.

Сознание тут же подсказало — но ты ведь и сам тут был, и не один тур. Так что не смей оправдывать себя, ты не менее виновен, чем все остальные.

Хотя может, и менее. Ты дал тут жизнь — когда многие другие только отнимали…

— ДЕА…

— Наркотики, сэр.

Ричард Улье, помощник директора Агентства международного развития (типичная крыша для разведки) повертел в руках удостоверение

— Не слышал про это.

— Мы организовались недавно, сэр.

— Ну допустим. И что вам нужно?

— Личный вопрос. Женщина с ребенком. И пара мест в вертолете

Улье иронически поднял брови

— Местная?

…

— Тут полно таких.

— Ее ребенок от гражданина США. Имеет право на американское гражданство.

Сонтаг понимал, что думают о нем и о Мин. Эта война и так была циничной… а сейчас она стала циничной до предела.

Хотя нет… предел все же был. Примерно в это же время — одна дамочка, которая прибыла сюда проституткой при Иностранном Легионе, да так и осталась — вместе с тремя десятками детишек — сирот стояла перед немецким консулом и требовала документы на нее и на детей. Когда бедолага консул посмотрел на детей и спросил — это что, все ваши дети, фрау, она рявкнула — я рожала сразу по четверо, идиот!

Было всякое… но грязи было намного больше.

— Я готов…

— Все нормально. Не надо ничего объяснять. Вам суток хватит?

— Думаю, что да.

— Сколько мест?

— Как минимум трое…

— Как минимум…

— Сэр, я не знаю, как сложатся дела.

Улье черкнул записку

— Предъявите на входе, морской пехоте запрещено пропускать местных. У вас только сутки, не больше.

— Спасибо, сэр. Что слышно про наступление?

— Боюсь ничего хорошего. Ударные группы уже в пригороде, но они не спешат. Ждут подхода основных сил, да и если честно, дают нам уйти. Они понимают что победили и не хотят рисковать.

— Хорошо, сэр. Я поспешу…

Сонтаг, хорошо знавший Сайгон — примерно понимал, как будут разворачиваться события. Город разделен на одиннадцать оперативных зон, это было сделано еще после наступления Тет. Вьетконговцы скорее всего пойдут самым коротким путем — через шестой район мимо пагоды Ха Лой. Там в город заходит Первое национальное шоссе, проходимое для танков, и этот путь выводит прямиком к правительственному кварталу. Там и американское посольство и президентский дворец и два основных городских отеля — Интерконтиненталь и Каравелла. Американцы будут уходить либо в обратную сторону, через восьмой район к авианосцам, либо через десятый и одиннадцатый — к аэродрому Танг Сон Нат. Аварийный план предусматривал эвакуацию из городской черты, с ипподрома в одиннадцатом районе. Там мог сесть даже самый тяжелый, двухдвигательный Боинг, летающий вагон.

Он должен был встретиться с Мин в первом районе у реки…

Район этот был трущобным, скверным — в отличие от других стран здесь предпочитали держаться от реки подальше из-за сырости, комаров и эпидемий. Положив дробовик на колени, он вел джип, понимая что сделал глупость — надо было раздобыть другое транспортное средство. Сейчас американцев многие тут считают предателями, и неспроста. И американский джип — повод к насилию. Бросит солдат гранату — и всё…

У Мин тут были какие-то дальние родственники. Про ее брак с американским солдатом все знали. И потому, когда Сонтаг постучался в знакомую дверь — ему открыли

— Мин… я ищу Мин.

— Сюда, сюда.

Суетливый дядюшка Мин был бледен

— Уходить. Ты — уходить.

— Мин..

— Мин нет. Уходить

— Я знаю что ее нет. Она должна была прийти по реке. Река.

— Лодка нет. Опасно. Уходить.

— Я ее подожду.

— Нельзя.

— Я ее подожду

Сонтаг знал что если вьетнамец не понимает, надо повторить несколько раз

— Мин не придет. Опасно

— Она придет.

В этот момент, чутье заставило Сонтага насторожиться и посмотреть на улицу. От увиденного он обомлел — двое в черных пижамах у джипа.

С автоматами.

В открытую раньше такого не было.

— Чарли на улице.

Дядюшкам Мин подскочил и схватил его за руку

— Уходить!

Сонтаг последовал за ним — он понимал, что навел Чарли на дом родственников Мин.

Они выскочили на задний двор. И, наверное, ушли бы — но тут раздался квакающий крик. Какой-то подросток, стоя на крыше — указывал на них и кричал.

Сонтаг бросился бежать, проклиная все на свете. Ноги скользили. Судя по крикам — его заметили…

Автоматная очередь — протарахтела совсем рядом. Он обернулся.

Двадцатый — не двенадцатый, но на близком расстоянии большой разницы нет. Крупная дробь снесла обоих — тут не промахнешься.

Грохот, крики. Начал подниматься весь район…

Он решил их обмануть — и у него удалось. Сделав то, что никто не ожидал — дав круга — он вернулся к дому и к джипу, который никто не охранял.

Запрыгнув, он дал по газам. Позади стреляли…

Ровно через день — он был в числе последних, кто уходил с крыши американского посольства. Лопасти вертолета поднимали горелые обрывки бумаг — материалов было столько, что их просто вытащили во двор, облили бензином и подожгли. В этом адском, достававшем до третьего этажа костре — горели годы тайной войны, лжи, предательств и