Девочка указала в противоположный угол библиотеки:

– Вон там. Но только они отпечатаны старым поблёкшим шрифтом, который никто не может прочесть.

Фурия поспешила туда и нашла ряд пожелтевших томов с классическими сказками, пару томов Эриха Кестнера и, наконец, несколько приключенческих книг, которые она знала.

– Вуаля! – она торжественно вытянула первый том «Путеводной звезды караванов» Зибенштерна. Второй том стоял рядом. Оба тома находились в комнате Фурии между «Виолеттой – предводительницей пиратов» и «Купидоном, мастером-дуэлянтом всех кинжалов». В библиотеке резиденции имелись также и другие экземпляры этих книг, а потому потерю вполне можно было пережить.

Подошли Юль и Кэт.

– Значит, мы можем наконец отчалить?

Кивнув, Фурия сунула «Путеводную звезду караванов» в руку Кэт:

– Вот, держи. Сначала я уведу отсюда Юль, потом прыгну обратно с третьей книгой и захвачу тебя.

– Поторопись, ладно?

– Обещаю. – Она сделала девочке знак подойти поближе. – Ты когда-нибудь участвовала в прыжке?

Юль покачала головой.

– Не нужно бояться.

Ещё одно качание головой.

У Фурии не было времени ей всё подробно объяснять: падение в никуда, золотые сети, чувство распада на элементы и последующее восстановление. Ей оставалось надеяться, что Юль не впадёт в панику, впервые отведав пустоту между страницами мира.

Когда Фурия попросила её положить на книгу обе ладони, девочка нервно заулыбалась. Если всё пройдёт хорошо, через несколько секунд они окажутся в комнате Фурии в резиденции. Ещё один взгляд Фурия бросила в сторону Кэт: та с понурым лицом переминалась с ноги на ногу в своих полосатых лосинах.

– Я скоро вер… – начала Фурия.

Вдруг на другой стороне библиотеки воздух задрожал. Фейт с Рашелью явились словно из ничего. Пружиня, они приземлились на корточки, выпрямились, посмотрели поверх своих открытых сердечных книг на Фурию… и в тот же миг ринулись в бой. Кэт издала крик, её задело ударной волной и пронесло через всю библиотеку. Ударившись о спинку кресла, она перевернула его и упала позади него на паркет.

При появлении Химмелей Фурия уже была в состоянии прыжка. По коже её уже бежала характерная щекотка растворения, но, увидев, что Кэт падает на пол, она резко прервала процесс. «Звезда караванов» упала на пол.

– Прячься, – в ещё замутнённом сознании сказала она Юль.

Времени у неё оставалось ровно столько, чтобы увидеть, как лицо девочки исказила гневная гримаса. Прерванный прыжок, видимо, разозлил её, и это выражение лица Фурию на секунду отвлекло.

Спустя миг её настиг удар Фейта. Жар объял её нервные окончания. Завопив от боли, она вслепую отразила вторую атаку, почувствовав, как петушиная книга самостоятельно высылает ответный удар. Ударная волна отбросила Фейта на стеллаж карманных брошюр – полки выскочили из своих креплений, и книги посыпались на пол. Тем не менее, пружиня, он снова вскочил на ноги. Фурия в это время стряхивала с себя библиомантический огонь, с облегчением констатируя, что ожогов не получила. Противники хотели взять её живой и невредимой, и, возможно, это как раз был её шанс.

– Кэ-э-эт! – крикнула она через всю библиотеку.

Когда ответа не последовало, в ней вскипел такой неистовый гнев, какой она испытала всего один-единственный раз, на железнодорожной насыпи за резиденцией, в тот миг она умудрилась прикончить одного из кавалеров Интриги, выпустив в него свою ненависть в чистом виде.

Чем бы ни был тот шквал, что вырвался из неё, он со сверканием обрушился на Рашель. Все стеллажи в помещении задрожали. Сама каменная кладка замка, казалось, впитала в себя всю библиомантику прошлого, обрывки той силы, которая с эпохи «Алого зала» витала здесь в воздухе. Другого здания, сыгравшего более существенную роль в истории библиомантики, пожалуй, не найти: здесь Северин обнаружил в себе умение посредством книг творить чудеса. Здесь впервые собрался Совет пяти семейств с целью наметить будущее всего библиомантического мира. Здесь были приняты первые судьбоносные решения: смертный приговор семействам Антиква и Розенкрейц, основание Адамантовой Академии, декрет об абсолютном господстве оставшихся трёх семейств. Казалось, тени этих событий ползут по стенам, словно чёрные силуэты, а библиомантика брызжет из пор вековечного камня, приветствуя наследницу отцов-основателей. Всё здесь по праву принадлежало её семье. Она была последней библиоманткой, в жилах которой текла кровь Розенкрейцев. Этот за́мок был её частью, а она – его, и процесс высвобождения его закупоренных сил протекал совершенно спонтанно.

Похоже, Фурия снова стояла в огне, но на этот раз он исходил от неё. Вокруг неё с шипением взвилась белая колонна света, не причиняя никакого вреда бумаге на полках. Этот пожар пожирал не книги, а могущество брата и сестры Химмелей. Их усилия растрачивались впустую в то время, как Фурии приходилось укрощать не столько Рашель и Фейт, сколько неожиданную энергию, взорвавшуюся в ней самой. За́мок оказывал ей поддержку, она ясно это ощущала, но здесь на неё чересчур стремительно навалилось слишком многое: не в силах совладать с натиском, она заблудилась среди вихря картин прошлого и отпечатков чужих воспоминаний.

Петушиная книга, крепко сжатая в дрожащих руках своей хозяйки, завизжала. Фурия тщетно надеялась, что книжка поможет укротить чужеродную мощь. Но по всему выходило, что она заразила книжку своим замешательством, и петушиную книгу охватила беспомощность, хотя та мужественно сопротивлялась хаосу. Сквозь стену из света и мерцающих бликов она смутно видела, как Кэт, появившись из ниоткуда, бросилась на Рашель, опрокинула её наземь и начала дубасить кулаками. Но потом Кэт подхватила ударная волна и понесла прочь, так что она исчезла из поля зрения Фурии и больше не появлялась.

В центре светового вихря стоял Фейт. Прошло какое-то время, прежде чем она поняла, что всё это – следствие и результат её собственных поступков. Через неё вышел на сцену за́мок, даря ей силу, превосходящую её возможности. Библиомантическая энергия лучилась из её глаз, слетала с кончиков пальцев, незримые для прочих бичи свистели в воздухе, пробивая трещины в массивных полках из дуба. Вокруг летали книги, читальное кресло раскололось надвое, под его ножками шерстяной ковёр сам собой расплёлся, а нити смотались в клубки. Любая, даже самая незначительная часть мира, впитанная Фурией и её сердечной книгой, расползалась по швам, да и сама она едва держалась на ногах, захлебнувшись сиянием, тревожась за Кэт и ожидая очередных козней Химмелей. Из старых стен всё ещё фонтанировала библиомантика, но Фурия уже ничего не воспринимала. Всю эту энергию она отсылала обратно, бесконтрольно рассеивая её в пространстве. Хроника библиомантики, запечатлённая в этих стенах, засы́пала её галлюцинациями, слишком многочисленными, чтобы понять хотя бы одну из них.

Она упала на колени, выпустила из рук визжащую петушиную книгу и закрыла лицо ладонями. Ураган чужих картин и впечатлений, жалобные и ликующие науськивания сотен голосов – всему этому не было конца, и тогда что-то сломалось в Фурии. Дала течь плотина, до последнего служившая ей защитой. Девушка чувствовала, как к ней подбирается огромное ничто, пустота не только как та, что между страницами мира, но настоящая чёрная бездна, смерть. Теперь она была уверена, что умирает, раздавленная чрезмерной поддержкой за́мка, своего за́мка. Когда тот осознал, что наделал, отпрянул, но было уже слишком поздно.