– Вы только посмотрите. Трусики промокают прямо у меня перед глазами.

Мяукнув, я дернула бедрами, желая большего, нуждаясь в большем.

– Малыш… – задыхаясь, выговорила я, двигая бедрами в унисон с этими блаженными маленькими кругами.

– Как думаешь, я смогу заставить тебя кончить, не прикасаясь к твоему обнаженному телу? Заставить тебя кричать в экстазе лишь с помощью своего большого пальца?

Его глаза вспыхнули, желание читалось в каждом медленном движении век. Он облизнул губы, и я смотрела на эту влажно блестящую плоть, не желая ничего более, как впиться в нее поцелуем. Он легонько мазнул пальцем по трусикам, и я изогнулась.

– Могла бы ты, Миа? Думаю, что могла.

Он знал, что делал. Говорил непристойности, играл со мной. То, как он прикасался ко мне сквозь барьер ткани, поднимало мой уровень возбуждения до заоблачных высот.

Уэс наклонился вперед, прижимая мои ноги своими мощными бицепсами и расставив локти по обе стороны от моих бедер, не давая мне шевельнуться. Он ткнулся носом в мой клитор и громко вдохнул.

– Боже, крошка, ты так сладко пахнешь. Как я скучал по этому. По возможности погрузить лицо в этот жар. Лучшее место на свете.

Он потерся носом о мою обтянутую тканью киску, щекоча напрягшийся бугорок. Его рот оказался как раз там, где мне больше всего этого хотелось. Я чувствовала его горячее дыхание сквозь трусики, прямо над моей щелочкой. Затем Уэс чуть приподнялся и, прижав к влажной ткани язык, принялся посасывать ее. От наслаждения моим вкусом, сочившимся сквозь неплотную материю, он застонал. Это было новое ощущение, которого я прежде никогда не испытывала, но мне хотелось сорвать с себя трусики. Дать ему ощутить мой вкус полностью, без всяких преград.

– Уэс…

Я заелозила, пытаясь освободить бедра, но он снова прижал меня к кровати.

– Не двигайся, милая. Я хочу, чтобы твое тело готово было принять каждую каплю наслаждения, которое я тебе дам.

А затем он принялся за работу. Он облизывал и посасывал мои нижние губки сквозь узкую полоску хлопковой ткани, прикрывавшую меня. Довольно скоро я так намокла, что было уже неважно, есть на мне трусики или нет, – такое удовольствие мне это доставляло. Затем, массируя большим пальцем мое сладкое местечко, он просунул язык внутрь. Натянувшаяся хлопковая материя терлась о сверхчувствительную ткань, и мое тело напряглось. Оно сжалось, начиная с самого центра, а потом горячая волна прокатилась по груди, обвилась вокруг сердца и охватила каждый орган, пока я не задергалась в судорогах. Экстаз пронзил меня электрическим разрядом, но Уэс не остановился. Он продолжал удерживать меня, заставляя снова и снова принимать наслаждение, пока, наконец, не сорвал трусики и не погрузил язык глубоко в мою щелку. Настолько глубоко, что сдвинул меня к изголовью кровати. Он никак не мог добраться до самого источника страсти и, двигаясь, издавал животное, голодное урчание. Боже, я могла кончить от одних этих звуков.

Рыча, облизывая, посасывая, кусая и пощипывая, он довел меня почти до беспамятства. Мое тело раскачивалось и терлось об его лицо. Я вцепилась в его светло-каштановые волосы мертвой хваткой, а он, раздвинув мои лепестки, сосал меня так долго и сильно, что я кончала, не переставая, не в силах прервать эту сладкую муку.

В конце концов, он отодвинулся, поднял руку и вытер размазавшиеся по его лицу соки о предплечье. Затем он приподнял мои колени, широко их раздвинув, и всадил в меня свой каменнотвердый член.

Я отчаянно вскрикнула – все мое тело задрожало в попытке принять его и наполниться до предела.

– А ну просыпайся, ты, чокнутая сучка!

Джинель трясла меня так же, как Уэс тряс во сне – только он делал это, раз за разом забивая свой кол в мою влажную киску.

В сон проникло чужеродное ощущение – чьи-то маленькие костлявые пальцы дергали меня за плечи, назойливо и больно.

Распахнув глаза и быстро заморгав, я оглядела комнату и осознала, где нахожусь. В квартире Джинель. Я снова завертела головой. Уэс исчез. Его не было. Черт, это оказалось лишь сном. Прекрасным сном, от которого у меня между ног образовалась целая лужа – а это было последним, чего мне хотелось, когда я лежала в кровати со своей лучшей подругой.

– Какого хрена? – голос Джинель звучал так, словно она проглотила целый ящик камней.

– Джин, извини. Я тебя разбудила?

Я приподнялась на локтях и откинула с глаз длинные пряди.

Она присела на корточки. Ее волосы превратились в дикую путаницу светлых кудряшек. Здоровый глаз Джин сощурился, а второй, опухший, был закрыт. Но готова поклясться – никогда она еще не казалась мне такой красоткой, как сейчас, когда сидела рядом со мной, живая и в безопасности.

– Ага, еще бы, потому что терлась об меня, как кошка в течке! – Она нахмурилась и хмыкнула себе в ладонь. – Грязная шлюха!

Я на сто процентов уверена, что глаза у меня выпучились так, что чуть не выскочили из глазниц, как у этих антистрессовых кукол – нажимаешь на тело, и их глаза выскакивают. Отпускаешь, и они возвращаются в норму. Примерно так и я чувствовала себя в тот момент.

– Быть того не может.

– Еще как может! Ты ползала по кровати и говорила во сне.

Тут она встала на колени и принялась оглаживать свою грудь и талию.

– Ох, Уэс, детка, да…

Тут она вздрогнула и вскинула руку к разбитой губе.

– Ой.

Дрыгнув ногой, она пнула меня в бедро. Недостаточно сильно, чтобы остался синяк, но достаточно, чтобы донести свою мысль.

– Не заставляй меня двигаться и смеяться. Не видишь, что ли, я вся избита в хлам?

Я спрятала лицо в ладонях.

– Ах-х, прости, Джин. Прошло несколько недель с тех пор, как мы с Уэсом были близки, а потом я еще прошлой ночью вовсю лизалась с Блейном, но Макс, слава те господи, остановил меня, прежде чем дело зашло слишком далеко.

– Ты лизалась с Блейном, с тем ублюдком, что меня похитил?

Ее голубые глаза потемнели от гнева.

– Нет! То есть да, но я сейчас объясню. Выслушай меня.

Джинель поджала губы, поморщилась – наверное, от боли в ссадине – и скрестила руки на груди.

– Надеюсь, это будет хорошее объяснение. Когда просыпаешься оттого, что безумная сучка пытается оттрахать тебя сзади, объяснение должно быть очень основательным.

Я рассказала обо всем случившемся, начиная с той минуты, когда получила видеосообщение Блейна, до нашего свидания и того, что произошло в ресторане, и до соглашения на один поцелуй в обмен на неделю отсрочки и на дополнительный пункт о том, что он немедленно отпустит Джин. Осознав, что я сделала это для нее, Джинель значительно успокоилась. Ее, однако, по-прежнему сильно тревожило то, что я настолько увлеклась поцелуем. Это тревожило и меня, но совсем по другой причине.