Необходимо было только дождаться возможности остаться наедине, и я знала, что такая возможность рано или поздно появится.

Домоправительница ушла навестить свою сестру и собиралась отсутствовать весь день. Чарльз не сказал мне об этом. Однако эти визиты были регулярными, примерно раз в две недели, и поэтому неизбежно случилось так, что мой очередной приход к нему за опием совпал с ее отсутствием.

В доме было тихо, и я, как только вошла, сразу поняла, что мы одни.

Чарльз встретил меня с восторженным и даже несколько игривым видом. Казалось, все его заботы отошли на задний план. Я почувствовала, что со мной происходит то же самое. Где-то там, за стенами его дома, остались мои обязанности, страхи, печаль и та ужасная жалость, которую я испытывала, сидя у постели мужа. Здесь, в этом небольшом доме, я могла испытать радость.

— Сепфора, мы не можем долго сопротивляться, тому, что должно случиться, — сказал Чарльз. Я покачала головой:

— Мне надо вернуться домой.

Но Чарльз снял с меня накидку и прижал к себе.

— Пусть это произойдет сейчас, — сказал он.

— Но я должна идти, — повторила я, однако это прозвучало не так уверенно.

Я позволила ему увести меня наверх и раздеть. Мы отдались друг другу, и я разделила с ним то жгучее желание, которое тщетно пыталась заглушить в себе.

Чарльз оказался нежным и страстным любовником, и я покорилась неизбежному.

Во второй раз я нарушила супружескую верность.

Потом мы молча лежали рядом, и я мысленно перенеслась на несколько лет назад и вспомнила Жерара. Он был легкомысленным и стремился только к удовольствию. Чарльз не позволил бы себе сблизиться со мной, если бы не питал ко мне глубоких чувств. Он был человеком серьезным.

— Настанет день, когда нам не нужно будет ни от кого скрываться, сказал Чарльз. — Не так ли?

Он признался в том, что отношения между нами обрели новый смысл. Мы ни словом не обмолвились о Жан-Луи, ибо только его смерть могла позволить нам стать мужем и женой. Но мы знали: то, что произошло между нами, связывало нас до конца наших дней.

* * *

Теперь, когда мы стали любовниками, наше страстное влечение друг к другу воспылало жарким пламенем. Мы не ждали возможности быть вместе, а искали ее. Бывали дни, когда его домоправительница уезжала навестить свою сестру. Но мы не ограничивались только этой возможностью для встреч. Мы встречались в лесу подальше от любопытных глаз. Мы лежали на траве и разговаривали, а иногда занимались любовью.

Чарльз заметно изменился. В нем появился оптимизм и исчезла меланхолия. Он стал другим человеком. Я задавалась вопросом, не изменилась ли я сама?

Встречаясь с Изабеллой, я стала замечать, что в ее взгляде сквозит любопытство.

— Ты стала лучше выглядеть, Сепфора, — как-то сказала она. — Я рада за тебя. В последнее время ты совсем было скуксилась.

— Просто начинаю привыкать к своему положению, — ответила я, стараясь держаться уверенно и спокойно.

Я сознавала, что веду себя непорядочно. Но теперь в моей жизни появились мгновения счастья, хоть я и расплачивалась за них душевной болью. Часто, сидя у постели Жан-Луи, я испытывала острое чувство греха. Однажды муж открыл глаза и пристально посмотрел на меня.

— Ты так добра ко мне, Сепфора, — наконец, сказал он, — в тебе столько терпения. А я, наверное, стал совсем несносным. Я постоянно жду приступа боли, которая, как зверь, готова прыгнуть на меня из засады. Но достаточно мне увидеть тебя, и я чувствую себя таким счастливым. Как хорошо, что у меня есть ты…

— Ах, не надо, — сказала я, не сдержав слез. — То, что я делаю для тебя, мне в радость. Я хочу быть с тобой и сделать тебя счастливым…

Жан-Луи закрыл глаза и улыбнулся, а я подумала про себя: «Ты — лгунья и изменница!»

Однажды, выходя из леса, мы столкнулись нос к носу с Эвелиной. Она появилась неожиданно в тот момент, когда мы отряхивали прилипшие к одежде сухие листья и траву. Я содрогнулась от ужаса при мысли о том, что мы могли встретиться чуть раньше. Я заметила, что она пополнела.

— Скоро здесь созреет много ежевики, — сказала она, обращаясь к нам. Взгляните на эти кусты. Мы взглянули на кусты.

— Прогуливаетесь по лесу? Я — тоже. Прекрасное время года для прогулок, не правда ли?

Было ли коварство в ее словах? Мне казалось, что она изменилась, или все же это была прежняя Эвелина?

— А как ваш муж? — спросила она. Я ответила, что не могу похвастаться улучшением его состояния. Если боли не беспокоят его четыре дня подряд, мы считаем, что это уже какое-то улучшение. Эвелина кивнула. Затем неожиданно улыбнулась:

— Как мило с вашей стороны, что вы устроили ту вечеринку. Всем нам она была так кстати… Между прочим, я снова жду…

— Поздравляю, — сказала я.

— Спасибо. Ну что ж, до свидания, доктор… до свидания, госпожа Рэнсом.

— Что-то не так? — спросил Чарльз, когда она удалилась.

— Похоже, она шпионит за нами.

— Ну что ты, она просто прогуливалась.

— Я помню, как она вела себя у нас в Эверсли.

— Она наверняка с тех пор изменилась. Она стала хозяйкой дома. У нее есть сын, которого она нежно любит. У нее есть Брент…

— Она видела нас вместе.

— Почему бы нам не прогуляться по лесу?

— Я все же чувствую себя неуютно.

— Сепфора, милая, перестань. Ты даришь мне столько счастья!

— Прекрасно, — сказала я. — Но, наверно, я глуповата. Мне тоже хочется быть счастливой. Ты ведь знаешь, я думаю, у меня хватает сил на всю эту тяжкую жизнь только потому, что время от времени я бываю счастлива. Это как опий: я получаю передышку и снова готова сражаться с трудностями.

Чарльз с пониманием сжал мою руку.

Из Клаверинга вернулась Лотти, бодрая и жизнерадостная. Она прекрасно провела там время. Она рассказывала Жан-Луи о Сабрине, Клариссе и Диконе, и он улыбался, слушая ее болтовню. Одним своим присутствием она прибавила ему сил.

Я старалась сделать так, чтобы Лотти не появлялась у Жан-Луи в те моменты, когда ему становилось плохо. Это могло травмировать ее юную душу.

Было отрадно, что Лотти снова дома. Она обежала двор, чтобы убедиться, что ее лошадка и собачка чувствуют себя хорошо. Она наведалась к Хэтти Фентон и ее детям, которым привезла от моей матушки небольшие подарки: варенье — для Хэтти, шоколадную мышку, мячик и кегли — для ее детей.

Лотти поиграла с детьми, и ее пригласили заглядывать почаще.

Мисс Картер показалась мне еще более строгой, чем раньше.

— Мисс Картер такая благонравная потому, — объяснила мне Лотти, — что страшится адова огня.