Именно таким образом многие приобретали семейные драгоценности, и Грета была горда тем, что он доверил ей столь важное дело.

– Он, наверное, любит свою дочь, – когда он ушел, сказала Рода, явно немного завидуя этой девушке.

– Йоркширцы тратят свои деньги осмотрительно. Подобрать подходящие друг другу жемчужины непросто, и он правильно делает, что заказал ожерелье заранее. Если дела у него пойдут хуже, он сможет какое-то время не пополнять запас жемчуга для него. В любом случае, он теперь наш постоянный клиент и, кто знает, может, купит и другие вещицы для дочери.

– А на днях заходил один, в цилиндре и с длинными усами, купил три одинаковых браслета. Сколько же у него дочерей?

Грета закашлялась.

– Ты имеешь в виду Эрни Пикеринга? О нет, он покупает не для дочерей, а для своих приятельниц… маленькие безделушки, чтобы их порадовать. В тот наш магазин приходили такие, как он, чтобы купить дорогие украшения для своих жен, когда были виноваты перед ними.

Рода рассмеялась, поняв смысл сказанного.

– Не все мужчины такие же стойкие и преданные, как твой друг, молодой квакер. Поверь мне, при малейшей возможности большинство мужчин всегда найдет себе другое дерево, оборвав вишни с твоего.

– А вам нравится его брат. Почему вы не разрешаете ему приходить в гости?

Как-то раз Эдмунд зашел к ним, но она, отказавшись выйти к нему, осталась наверху и велела Роде передать ему, что занята.

– Я не хочу рассказывать ему о своих делах.

– Но он же сделал для нас стул! Он добрый.

– Да, я знаю, но я не желаю с ним общаться.

Она и сама понимала, что ее поведение неразумно и что это удивляет Родабель. Но Грете было бы трудно объяснить ей свои чувства.

– Хэймер попросил меня проводить для девушек из Общества Друзей уроки пэчворка по вечерам. Что скажете?

Грета оторвала взгляд от жемчуга, который нанизывала на нить.

– Прекрасная идея. Тебе это пойдет на пользу. Тебе следует почаще выходить из дома. Когда начнешь?

– Пока не решили, но это будет только раз в неделю, вы не против?

– Я была бы против только в том случае, если бы твой молодой человек не провожал тебя домой после занятий. Улицы плохо освещены, по ночам в городе небезопасно. Только имей в виду, Общество Друзей – совсем не то, что наша Церковь Святой Троицы. У них все по-другому.

– Конечно, но мы ведь все христиане?

– Разумеется, моя хорошая. Я привезла тебя сюда не для того, чтобы ты все время была при мне. Развлекайся. А сейчас завари нам чаю.

Осень 1892 года

Во время страшного наводнения в городе Грета была среди тех счастливых хозяев магазинов, чьи подвалы не затопило. Река Фосс протекала достаточно далеко от этого района, чтобы не помешать торговле. Перси хорошо набирала вес, и теперь эта малышка стала любимицей всех соседей. Хотя она и была меньше, чем другие дети ее возраста, зато ее одевали как куколку в сшитые своими руками платья и чепчики. Несколько дней отпуска в то лето Грета с дочерью провела у Ирен и Нормана в поместье Грейнджеров, где Перси ковыляла следом за Рейфом в саду, перепачкавшаяся и с румянцем на щеках.

Эдмунд теперь регулярно заходил к ним в гости. Он был занят подготовкой образцов своих изделий для Национальной выставки в Лондоне, но все же нашел время, чтобы повезти их всех посмотреть свою мастерскую. Она размещалась в кирпичном амбаре, пропахшем опилками и лаком, полном необычных изделий. Мебель темного дерева была украшена замысловатой резьбой. Он получил заказ на изготовление памятных досок для церкви с изображениями библейских персонажей, ангелов и сложными орнаментами. Грета была потрясена его талантом.

Эдмунд не задавал ей много вопросов о ее жизни в Америке. Видя ее нежелание говорить об этом, он решил, что эти воспоминания для нее слишком болезненны, чтобы с кем-либо ими делиться. Грета чувствовала себя свободно в его обществе, но когда он на нее смотрел, она, вопреки советам Ирен, делала вид, что не замечает этих его многозначительных взглядов.

– Ты совершишь ошибку, если оттолкнешь Эдмунда. Он талантлив и к тому же хороший друг.

– Для меня немыслимо ничего большего, чем дружба. У меня уже был муж, другого не будет никогда…

– Никогда не говори никогда, Грета. Не будь так жестока по отношению к себе. Один раз ты сделала неправильный выбор, но не все мужчины такие, как Эбен.

Ирен впервые подняла эту тему.

– Я больше никому не позволю себя использовать.

– А кто говорит об использовании? Что с тобой? Ты переживаешь из-за своего бизнеса?

Услышав последние слова Ирен, Эдмунд подошел ближе:

– Что-то случилось?

– Прошлая неделя началась с неприятностей. Одна несносная женщина, которая имеет отношение к церкви и считает себя важной персоной, потому что ее муж – шишка в нашем городе, прицепилась ко мне и стала упрашивать дать ей ожерелье с жемчужными вставками, чтобы показать его мужу, который так занят, что сам прийти в магазин и посмотреть его не может. Она вернула его и сказала, что оно ей не подходит, но ее видели в нем на богатой свадебной церемонии в Кафедральном соборе. Я в ярости. Ты представляешь себе, какая наглость: она снова просит дать ей его, чтобы показать своей подруге. И что мне делать?

– Просто скажи «нет». При необходимости ты умеешь быть твердой, – посоветовала Ирен.

– Да, конечно, но мне приходится встречаться с ней каждое воскресенье. Мне бы побыстрей продать его.

– А вы знаете, для чего оно ей нужно? – спросил Эдмунд.

– На следующей неделе в Благородном собрании состоится благотворительный бал в пользу жертв наводнения. Думаю, она наденет его по этому случаю.

– Если так, то мне нет нужды говорить вам, что нужно делать, правда? – улыбнулся Эдмунд. – Вы должны пойти туда и все увидеть своими глазами.

– Как, одной пойти на бал?

– Нет, мы пойдем вместе.

От такого великодушного предложения она не стала отказываться.

Это был тот случай, когда лучшие представители духовенства и деловых кругов Йорка, все в дорогих убранствах, собираются ради благородного дела. Впервые за долгие годы Грета позволила себе надеть длинное вечернее платье, сшитое из фиолетового атласа, с буфами на рукавах и широким воротником, поверх которого она надела один из изумительных кулонов-бабочек Ирен с гранатами, аметистами и жемчугом. Решив не упускать возможности продемонстрировать свой товар, она даже зашла в парикмахерскую в Стоунгейте, где ей уложили волосы, зачесав их наверх, чтобы подчеркнуть декольте, и закрепив шпильками с жемчужными головками. В руках, на которых были длинные перчатки, одолженные у Ирен, Грета держала атласный ридикюль, расшитый разноцветным бисером.