Генштабу. Потом сказал, что о моих конкретных обязанностях расскажет начальник Генштаба, сам же он желает мне успехов, после чего простились. Пока мы шли в кабинет к Николаю Васильевичу, я задал ему уже по службе первый вопрос, который оказался крупным и потянул за собой многое:

– Почему Тараки собирается лететь на Кубу, на Всемирную конференцию неприсоединившихся стран, в условиях, когда у него в Афганистане крайне неспокойно и сам он может лишиться своего поста?

Огарков удивленно посмотрел на меня: – Откуда у вас такие сведения?

– Это не у меня. Наше радио широко сообщает об этом всей стране.

Действительно, именно радио не только сообщало об этом, но и комментировало. Однако главным источником информации был Петр Иванович Ивашутин – генерал армии, начальник Главного разведывательного управления Генштаба. Я, конечно, на него не ссылался, но он мне подробно обрисовал всю ситуацию по Афганистану, в том числе и по этому факту поездки Тараки.

– Да, этот шаг Тараки делает несвоевременно, – сказал Огарков. – Насколько мне известно, наше руководство намерено говорить с ним на эту тему. Но в Афганистане сейчас командует, мне кажется, всем парадом Амин. Он и председатель правительства, он и министр обороны. Это одиозная личность. Он подмял под себя Тараки. На мой взгляд, о поездке надо говорить не с Тараки, а с Амином.

В последующем, конечно, всем стало ясно, что социал-либерал по своей политической сути, посредственный поэт и отчетливо выраженный меланхолик с полным отсутствием воли и принципиального характера государственного деятеля, открытый и доверчивый Тараки давно уже был в психологическом плену у Амина. Именно Амин и вынудил Тараки выехать из Афганистана на Всемирный форум неприсоединившихся стран, чтобы в его отсутствие провести все необходимые кадровые перестановки в стране, которые бы обеспечили ему, то есть Амину, полную поддержку.

И вот уже фактически с коридора Генштаба я «окунулся» в огромный океан проблем, которыми занимался Генеральный штаб. Не дождавшись от своего непосредственного начальника даже инструктажа, как действовать и с чего начать, я стал сам «изобретать велосипед», чтобы удачно реагировать на проблемы, которые были одна сложней другой.

Но вернемся к Афганистану.

Тараки доверял Амину во всем. Ему льстило угодничество Амина на протяжении всех лет их совместной деятельности. Являясь, как и Тараки, по своей родоплеменной принадлежности пуштуном и «халькистом» (одно из двух крыльев правящей партии), своими дутыми политическими убеждениями Амин втерся в доверие лидеру партии. Вначале стал «фигурой» в руководстве НДПА, затем министром обороны и, наконец, ему было доверено возглавить правительство. Амин всячески прославлял Тараки как вождя. Внешне все эти действия казались доброжелательными и наверняка находили у простого народа соответствующий отклик, на который и рассчитывал Тараки, наблюдая эту картину. А картина была довольно простая: везде по городам и кишлакам, где надо и не надо, висели портреты Тараки; во всех газетах – портреты Тараки и его высказывания-лозунги; на каждом даже небольшом собрании или митинге – несколько портретов Тараки; каждое выступление (а Х. Амина в особенности) начинается с цитат из высказываний Тараки. Вот так Амин создавал культ Тараки. И если в обывательской среде все это и находило благоприятную почву, то Амина это совершенно не трогало, потому что он считал людей стадом баранов:

куда «вожак» поведет – туда все и побегут. А вот с интеллигенцией, духовенством и офицерством надо считаться, поскольку от их мнения и настроения зависит политический климат общества. Хитрый, коварный, но весьма активный и пробивной Амин, усердно выстраивая «замок» культа Тараки, рассчитывал, конечно, на отрицательную реакцию этого сословия. Расчет был верный: вначале эта категория общества посмеивалась над Тараки, считая затею не солидной и будучи уверенной, что делается это, конечно, с ведома Тараки, затем стала возмущаться, и в его адрес посыпалась резкая критика. Что и требовалось по замыслу Амина. Строительство «замка» культа Тараки свершилось так, чтобы в решающий момент можно было одним ударом его разрушить, а вместе с ним одновременно похоронить и Тараки. Это отвечало бы, так сказать, интересам верхушки общества. И эту операцию Амин провел «блестяще». Что касается афганской эпопеи в целом, то этой проблеме посвящена отдельная книга и автор постарался изложить свои взгляды не как сторонний наблюдатель, а лично переживший все это. Но сейчас пока целесообразно проанализировать и понять все, что касается смерти Тараки и вступления на трон Амина, чем мы в то время и занимались. Как уже было сказано, Амин фактически вытолкал Тараки в поездку на Кубу, чтобы тот не мешал ему в расчистке пути для восхождения. Отправляя Тараки, Амин рассыпался в любезностях, организовал грандиозные проводы. На центральном аэродроме Та-раки были оказаны самые высокие почести. Все выглядело торжественно и даже трогательно. Поэтому, прилетев в Москву и выслушав наших руководителей, которые пытались его отговорить от поездки, близорукий Тараки все-таки полетел в Гавану – он верил Амину как себе. А последний решил поставить последние точки в деле захвата власти. Он подкупил всех в ближайшем окружении Тараки, всю охрану, в том числе и его адъютанта подполковника С. Таруна, который сообщал Амину все, что говорил и о чем думал Тараки. Поэтому Амину было легко и просто делать упреждающие шаги.

На обратном пути Тараки снова сделал остановку в Москве. И опять был принят руководством страны, в том числе Брежневым и Андроповым. Они откровенно рассказали ему о коварстве Амина, в том числе о том, что последний отстранил от должности всех самых верных и преданных Тараки людей. Это подействовало на Та-раки, но было уже поздно.

Однако патриотические силы действовали. Они поддерживали связь с руководством наших представительств. Они же сообщили, что в день прилета Тараки ликвидируют Амина. С этой целью была подготовлена засада на дороге, по которой Амин обычно ездил на аэродром. Когда наше руководство из КГБ узнало об этой акции, то предназначенный для охраны Тараки батальон, составленный из таджиков (точнее, из мусульман) и подготовленный в Термезе, не вылетел, как предполагалось, 10 сентября 1978 года, а командир батальона майор Х. Халбаев получил команду вернуться с аэродрома в пункт постоянной дислокации и продолжать занятия по плану. Это была ошибка. Даже если бы этим, так сказать, патриотам и удалось осуществить свой замысел, то Тараки все равно нуждался в нашей охране, потому что его личные телохранители попросту уже продались.

Но Амин в засаду не попал. Он ее объехал, направившись на аэродром по другой дороге. Я убежден, что и в числе тех, кто готовил эту акцию, тоже были люди, купленные Амином, если не сказать худшее. Зная редкостное коварство этой личности,