Ревсовета ДРА, на котором Тараки освобождается от поста председателя, а на это место «единогласно» избирается Амин. Мы видим, что наше руководство в замешательстве. В Афганистане сменилась власть. Но ведь Тараки оставлять в беде нельзя! А он был практически изолирован от всего мира, его резиденция блокирована войсками, все связи отключены, в Кабул вошли воинские части и взяли под охрану все важнейшие объекты, в том числе здания правительства. Нашим руководством принимается решение перебросить в Кабул для спасения Тараки подготовленный для этой цели батальон специального назначения. Однако Амин, очевидно, предполагал возможность такого варианта, потому что в тот же день, то есть 15 сентября, после его избрания на все высшие посты, он отдал приказ всем частям ПВО вокруг Кабула, который расположен словно на дне гигантского кратера, сбивать без особой на то команды все прилетающие и взлетающие самолеты и вертолеты. Разумеется, этот приказ стал известен советскому посольству в Афганистане, а также всем нашим представительствам, которые срочно связались с Москвой и дали соответствующую информацию. Таким образом, нашему батальону, хоть он уже и сидел в самолетах, опять лететь было нельзя. Понятно, что первые дни потрясений – 15, 16 и даже 17 сентября – обстановка была накалена. Но в последующем наше руководство могло же, выйдя непосредственно на Амина, вынудить его принять десантный батальон? Тем более что тот же Амин настоятельно просил в свое время прислать наших десантников для охраны объектов. Я считаю, что вполне могло. Могло, но конкретных шагов не предпринимало. Были лишь малоэффективные «инъекции» типа «обязать Главного военного советника в Афганистане генерала Л. Горелова обеспечить пролет наших самолетов с десантом на Кабульский аэродром». А что он мог сделать? Да ничего. При мне маршал Огарков дважды разговаривал с генералом Гореловым, и дважды становилось ясно, что генерал в сложившейся ситуации не сможет что-либо сделать потому, что лично Амин никого не принимает, даже посла, считая, что он выступал против него, а начальник Генштаба генерал Якуб ссылался на личный приказ Амина сбивать все самолеты, и никто, кроме самого Амина, отменить его не может. Но всю вторую половину сентября и целую неделю октября Та-раки был еще жив, а активных мер со стороны советского руководства по его спасению не было, хотя возможности были. А если сегодня вспомнить о судьбе президента ДРА Наджибуллы, то причиной его трагичной участи стали не только дикие нравы талибов, но и просчеты российского руководства. Ведь человек несколько лет находился в здании ООН в Кабуле, так неужели мы не могли его спасти? Конечно, могли, но не спасли. Тот, от которого лично все это зависело, являлся в прямом смысле пособником палачей, которые зверски расправились с Наджибуллой.

Но прежде трагическая участь постигла Тараки. 8 октября 1979 года произошло тягчайшее преступление. По приказу Амина начальник президентской гвардии майор Джандал, офицеры службы безопасности и президентской гвардии капитан А. Хадуд, старший лейтенант М. Экбаль и старший лейтенант Н. Рузи убили Н. Тараки. Они задушили его. А чтобы не было видно следов, палачи использовали подушку.

Но это преступление хранилось в тайне. Лишь 10 октября было кратко сообщено, что после непродолжительной, но тяжелой болезни Тараки скончался. По приказу начальника Генштаба его похоронили на кладбище Колас-Абчикан – на «Холме мучеников». Кстати, совершенно безвинную семью в полном составе Амин заточил в центральную тюрьму Пули-Чархи.

Но обратите внимание, на каком фоне был ликвидирован Тараки, с каким грузом обвинений расстался с народом и ушел из жизни. И все это организовал изощренный тиран Амин, который добрался до власти не без благословения нашего посла А. Пузанова. Конечно, сейчас любому легко критиковать чьи-либо просчеты в прошлом, но я убежден, что при нашем после в Афганистане Ф. Табееве и тем более при после Ю. Воронцове столь одиозной фигуре, как Амин, не удалось бы сотворить все то зло и коварство, на которые оказался способен этот амбициозный властолюбец. А вот при соглашательской позиции А. Пузанова и тем более Б. Иванова (КГБ СССР), на которого, естественно, опирался Пузанов, Х. Амин «расцветал», и по мере его «расцвета» росли и аппетиты. Вталкивая в могилу Тараки, он вместе с тем, в расчете обелить себя, посыпал эту могилу пеплом лжи и диких вымыслов. Вот только некоторые примеры.

Предъявив Тараки после его возвращения из поездки на Кубу требования о незамедлительном снятии со своих постов четырех министров, Амин наверняка рассчитывал на отрицательную реакцию, так как Ватанджар, Гулябзой, Сарвари и Маздурьяр были самыми близкими и верными для Тараки соратниками. Но Амину как раз отказ Тараки и был нужен. Используя свою сеть, он срочно распространяет слухи (а в Афганистане они срабатывают сильнее, чем ОРТ или НТВ у нас) о том, что Тараки от него, Амина, отвернулся, что он ему не верит, а верит четверке, которая предала ДРА и действует в ущерб государству. «Слухачи» договорились даже до того, что Тараки якобы готовит убийство Амина, но Аллах-де этого не допустит. Через два дня об этом говорили по всей стране, во всех провинциальных городах. Народ возмущался: как может Тараки отворачиваться от Амина, ведь видит Аллах, что Амин служил Тараки верно и вдруг – такая неблагодарность… После отстранения Тараки от власти и разгона всех его сторонников Амин публикует письмо ЦК НДПА членам партии, в котором все ставит с ног на голову, извращает все факты и события, обливая Тараки помоями. Вот лишь один фрагмент гнусного клеветнического письма Амина, но и он достаточно красноречив: «Попытка Н.М. Тараки осуществить террористический заговор против товарища Хафизуллы Амина провалилась… Товарищ Х. Амин проявил свою принципиальность, разоблачая культ личности Тараки. Активные сторонники Тараки – Асадулла Сарвари, Саид Мухаммед Гулябзой, Шир Джан Маздурьяр, Мухаммед Аслан Ватанжар – всячески способствовали утверждению культа личности Тараки. Он и его группа желали, чтобы значки с его изображением носили на груди халькисты. Товарищ Х. Амин решительно выступал против этого и заявил, что даже В.И. Ленин, Хо Ши Мин и Ф. Кастро не допускали подобного при своей жизни. Н. Тараки при согласии и с одобрения своей банды хотел, чтобы города, учреждения, улицы были названы его именем. Кроме того, предпринимались усилия в целях сооружения большого памятника Н. Тараки, что вызывало резкий протест со стороны товарища Х. Амина… Банда Тараки постепенно самоизолировалась, перестала подчиняться председателю Совета Министров страны и действовала как независимая группа во главе с Н. Тараки». 15 сентября, после «покушения» на Амина, произошел окончательный разрыв между Тараки и Амином, а уже 16 сентября это письмо