Сифэн ощущала, как его слова обволакивают ее словно мягкие объятия.

Голод пульсировал у нее во всем теле, она высунула язык изо рта, облизывая губы, как будто они были вымазаны сладчайшей живой кровью. На мгновение где-то на периферии ее сознания возникло видение яблоневого деревца. Каким далеким казалось оно ей теперь, каким несущественным! Возможно, оно ей и не было предназначено, а может быть, она и сама этого не хотела. Она была избрана для чего-то гораздо, гораздо более великого.

– Он нашел ведьму на роль твоей матери и устроил твое появление на свет. Он снабдил ее курениями из змеиной кожи и черных пряностей и подбросил ей книгу со стихами как напоминание о том, что она его должница.

Кан продолжал рассказ, и перед мысленным взором Сифэн проносились образы: женщина, стонущая, лежа на забрызганной кровью траве, молящая о смерти, и рождающееся из ее чрева дитя.

– Когда она обучала тебя своему искусству, она, сама того не зная, попутно вселяла в тебя его дух. А ты позволила ему поместить внутри себя его мысли и силу.

– Но она отвергла его. Она сожгла его дары и отвернулась от него.

Монах-чудовище тихо рассмеялся.

– Она воображала, что освободилась от него, глупая женщина. Но ее душа принадлежала ему с момента, когда она приняла его учение. Даже если бы она выбросила гадальные карты в глубочайший океан, это ничего не изменило бы. Того, кто попал в его власть, он уже никогда от себя не отпустит.

– Значит, это правда, – выдохнула Сифэн. – Я говорила Гуме, что он мог руководить ею… руководить мною и моей судьбой все это время.

– Но ты сама сделала свой выбор, чтобы попасть сюда. Ты сделала все, чтобы попасть во дворец, одержать победу над своими врагами, предстать перед Императором Цзюнем. Ты сама, своими ногами пошла по этой темной дороге, как и надеялся Змеиный Бог.

Кан подвинулся к ней, его мертвые глаза мерцали.

– Он твой отец, твой возлюбленный, твой истинный царь и творец твоей судьбы. Он любит тебя так, как никто никогда не любил и никогда не будет. Каждое сердце, которое ты поглощаешь, каждая капля живой крови, которую ты пьешь, приближает тебя к нему. Тьма, которую ты ощущала в себе, была его защитой для тебя. Он будет с тобой всегда и навечно.

– Что он хочет, чтобы я сделала?

Чудовище склонилось к Сифэн, его ледяные пальцы гладили ее щеку.

– Стань величайшей Императрицей надо всем Фэн Лу. Укрепляй себя, используя сердца тех, кто ниже тебя, и позволь ему говорить и действовать через тебя. В обмен на это к твоим услугам будет все его могущество, – шептал Кан. – Есть лишь один истинный бог, и это он. Ты приобретешь власть над континентом, бросишь в бой свою армию, и вдвоем вы завершите дело, которое он начал. В этом твоя судьба. Именно этот замысел пыталась воплотить твоя нелепая мамаша, полагая, что это ее собственное желание.

Взглянув на водяное зеркало, Сифэн увидела плавающее в нем отражение Гуминого лица.

Лицо Кана исказила зловещая улыбка.

– Она была весьма полезна для Его Темнейшего Величества. Но теперь ее время подошло к концу, и тебе не следует больше о ней думать. Она выполнила свое предназначение.

– Что ты имеешь в виду?

Видение в водяном зеркале изменилось, теперь это был Вэй. Он скакал во весь опор на своем черном коне, как исчадие мира тьмы, сквозь Великий Лес, на пути к Гуме. В руках он сжимал сверкающий как свет луны меч и окровавленную хризантему – Воин с гадальной карты, чья судьба была переплетена с ее судьбой.

– Я использовал его, чтобы завоевать твое доверие, – сказал Кан. – Я устроил для тебя свидание с ним, чтобы ты стала относиться ко мне как к другу. И теперь он исполнит то, для чего был нужен. Он все еще любит тебя, честный дурак. Он думает, что может спасти тебя и что для твоего спасения необходимо прикончить Гуму. Он думает, что таким образом ты наконец освободишься.

Он впился в нее своими лишенными век глазами, и его следующая фраза была как острие, пронзающее ее тело.

– Он оставил посольство, чтобы убить твою мать.

– Нет, – вскрикнула Сифэн, панический ужас охватил ее горячей волной и вырвался из ее губ воплем. – Нет!

Рука монстра сжала ее плечо, как тиски.

– Мы ничем не можем ей помочь, и она нам ни для чего больше не нужна, – произнес он успокаивающе. – Ее время закончилось.

Гума, кормившая и одевавшая ее, отдавшая ей все, что могла, и научившая ее всему, что знала. Именно это мать делает для своих детей – учит их быть сильными и противостоять лишениям и жестокости жизни. Гума знала боль и страх, то это не помешало ей вырастить Сифэн. Я хотела, чтобы тебе принадлежал мир. Нежная, ласковая мать – в этом образе она представляла Минчжу и Лихуа – была не более чем ребяческой мечтой. У нее была настоящая мать, и Сифэн отказалась от нее.

– Почему? – всхлипывала она. – Почему я должна так страдать? Почему именно я всегда несу утраты, почему меня окружает тьма?

Она чувствовала себя опустошенной. Она покинула Гуму и теперь уже никогда не услышит от нее долгожданных слов о том, что она любит Сифэн. Вэй лишил ее этого, этот пылкий воин, так горячо ее любивший. Когда-то ее возлюбленный, он теперь превратился в ее смертельного врага.

– Вэй, – выдохнула она, и это звучало как проклятие. Она царапала пальцами землю, представляя, что вонзается в его золотистую кожу и рвет ее в клочья. Воин на карте держал в руке окровавленную хризантему… но чья была эта кровь?

Кан встал перед ней на колени, сжимая в руке нож наложницы.

– Ты стала избранницей Змеиного Бога и тьмы, и это делает тебя особенной, – сказал он низким голосом. – Это возвышает тебя над людьми. Почему же ты хочешь быть как все?

За его спиной в водяном зеркале она увидела свое красивое лицо. Оно постепенно превращалось в нечто отвратительное: морщинистая рябая физиономия, которую не пощадило жестокое время. Дрожа всем телом, она смотрела, как безжалостное водяное зеркало лишает ее красоты. Она была уверена, что Вэй не полюбил бы ее, не будь она красива. И она не смогла бы расположить к себе Лихуа, и Цзюнь не заинтересовался бы ею.

– Твоя красота – это то, что ты собой представляешь, и это все, что у тебя есть, – сказала ей однажды Гума. – Это твое единственное оружие.

– У тебя есть выбор, – голос Кана показался ей до боли знакомым.

Однажды Сифэн уже решилась принять помощь Змеиного Бога. Она позволила ему содействовать устранению госпожи Сунь. На этот раз он, в свою очередь, просил ее о чем-то, о том, что, в конечном итоге, пойдет на пользу им обоим.

Она может ответить ему отказом. Она может вернуться в свой городок, в нищету и безвестность. Она состарится в одиночестве и превратится в безобразную старуху, а тела наложниц навечно останутся прекрасными, в водах горячего источника на них не будет действовать время. И все пережитое ею, включая утрату Вэя и смерть Гумы, окажется бесполезной жертвой.